положением или должностью в правительстве. Однако за последние годы я наткнулся настолько несоответствий, что его существование для меня вполне реально. К несчастью, пока что у меня ничего нет, кроме подозрений.
— Итак, вы считаете, что изменнику, кто бы он ни был, ваши подозрения пришлись не по вкусу?
— Достаточно точное определение, — кивнул Далзил.
— Но этот заговор, о котором вы толкуете, тоже чистые догадки с вашей стороны?
Губы Далзила дернулись в насмешливой гримасе.
— Совершенно верно. Думаю, изменник, зная, что я его ищу, решил подсунуть мне козла отпущения — человека, которого я мог бы принять за него, устранить и посчитать мою работу сделанной.
— И уйти на покой? — подсказал Джек.
Далзил наклонил голову.
— Для всех нас война осталась в прошлом. Пора вернуться в цивилизованный мир и к нашим гражданским обязанностям. Изменник думает умаслить меня, скормив другую добычу.
— И он нашел Джеймса, — догадался Джек.
— Совершенно верно. Джеймс Олтвуд оказался прекрасным выбором. Он имел доступ к информации, которую собирал и изучал. К информации, за которую Наполеон и его генералы заплатили бы высокую цену.
— Настоящий предатель вообразил, что вы наброситесь на Джеймса, схватите за горло, потащите в суд, и тогда…
— Вы правы. Он надеется, что расследование захлебнется и я стану всеобщим посмешищем.
— И все усилия обличить изменника останутся бесплодными?
— Совершенно верно. — Далзил нахмурился. — Однако, прежде чем забегать вперед, нужно признать, что все сказанное мной —. недоказанный факт. Я могу свидетельствовать, что не существует никаких улик, свидетельствующих о противозаконной деятельности Джеймса Олтвуда, если не считать того косвенного обстоятельства, что Олтвуд имел доступ к секретной информации наряду со способностью эту информацию оценить. Это, конечно, знают все. Из этого легко сделать вывод, что обвинения — вполне объяснимое следствие мелочной ревности или необходимости причинить Олтвуду неприятности. Вероятно также, что вся эта история направлена не на Олтвуда, а на вышестоящее духовенство или военных историков в частности. Нужно учитывать, что сам Олтвуд не только известный ученый, уважаемый епископом и многими духовными лицами. Кроме того, он Олтвуд, хотя и считается в своем семействе паршивой овцой, но для всего света по-прежнему один из Олтвудов. Если семья его поддержит, а я думаю, так оно и будет, значит, его преследователи окажутся в весьма неприятном положении. И битва заранее будет обречена.
Джек мог только согласиться. За всей этой интригой скрывался холодный расчет — кто-то действительно вознамерился дискредитировать Далзила.
— А может, все это просто измышления ревнивого соперника?
Далзил кивнул:
— А существует соперник?
— Похоже, — поморщился Джек. — Тот, кто предъявил обвинения. Неудачливый ученый, когда-то претендовавший на членство в историческом обществе. Но место отдали Джеймсу.
— Идеальная пешка для предателя! Тот может легко им манипулировать! — воскликнул Далзил.
— Да, и его следует допросить первым.
Джек глянул на Далзила и поднял брови в немом вопросе. Тот вздохнул:
— Да, я понимаю, что ваше присутствие здесь — дар божий. Без ваших связей с Олтвудом я не смог бы открыто вести расследование. Поэтому прошу вас совать нос, куда только возможно, задавать вопросы, проверять и делать все необходимое, чтобы опровергнуть выдвинутые против Олтвуда обвинения. Но держите меня в курсе всего, что удастся узнать.
— А взамен? — бесцеремонно спросил Джек.
— Взамен я стану извещать вас обо всем сколько-нибудь важном. Кроме того, напишу епископу Лондонскому и сообщу, что, услышав о предстоящем суде, лично занялся этим делом и установил: нет ни малейших доказательств того, что Джеймс Олтвуд— продавал врагу наши тайны. Конечно, его преосвященство должен сам сделать выводы, основываясь на предъявленных ему фактах. Я не могу влиять на его решение. Джек кивнул.
— Далее, я скажу епископу, что вы находитесь на правительственной службе, весьма опытны в подобных делах и, несмотря на дружбу с Олтвудом, достойны такого же доверия, как я сам.
Джек позволил себе выказать изумление. Он не ожидал, что двери Ламбетского дворца открыты для Далзила. Он и надеяться на такое не смел. Теперь у него развязаны руки!
Очнувшись от радужных мыслей, Джек внезапно увидел веселые искорки в темных глазах Далзила.
— Думаю, этого достаточно? — спросил Далзил, поднимаясь.
— Достаточно. На данный момент.
Джек тоже встал и протянул руку. Далзил сжат его ладонь, отпустил и шагнул к двери.
— Если сможете узнать, кто стоит за этими обвинениями, я и, естественно, страна будем у вас в долгу. — Немного помедлив, он добавил: — Ну и Олтвуды, разумеется.
Джек улыбнулся и взялся за дверную ручку. Однако дверь открылась сама.
На пороге возник Гасторп и, увидев джентльменов, отступил.
— Э… у вас посетитель, милорд. Я проводил его в салон.
— Я провожу мистера Далзила и сейчас же приду, — пообещал Джек.
Они неспешно спустились вниз, и Джек только сейчас заметил, что двери салона широко распахнуты. Гасторп ни за что не отважился бы на такое. Не стоило и гадать, кто это сделал — дама, у которой никогда не хватало терпения ждать…
Не ведая об опасности, Далзил пересек холл и оказался в поле зрения всех, кто мог присутствовать в салоне.
Джек подумал, что ситуация обещает быть интересной.
Глава 12
Не только интересной, но и обличающей. Далзил уже подошел к выходу, когда почувствовал чье-то присутствие. С того места, где он стоял, комната была как на ладони. Джек увидел, как напряглись его плечи. Но он тут же поклонился и отвернулся.
Джек с невозмутимым видом проводил Далзила, закрыл за ним дверь и направился к салону.
Клэрис, стояла у окна и смотрела в удалявшуюся спину Далзила. Услышав шаги Джека, она обернулась. Между бровями пролегла знакомая морщинка.
— Кто он?
— Разве ты не знаешь? — удивилась Клэрис.
— Говорил я, мы знаем его как Далзила.
— Это он твой бывший командир?
— Он. Ты его узнала? Он, во всяком случае, точно тебя узнал.
— Дьявол! — нахмурилась она. — До чего же противно!
— Что именно?
— Он знает, кто я. А я представления не имею, кто он!
— Но он тебе знаком?
— Не совсем. Мы встречались много лет назад, на дне рождения Миранды Фоллиот. Мне было…
