ЭДИСОНВИЛЛ, ШТАТ КЕНТУККИ.
САМЫЙ БОЛЬШОЙ ГОРОДОК НА ЗЕМЛЕ.
СЕРДЦЕ УГОЛЬНОГО БАССЕЙНА
Отэм положила гитару на заднее сиденье и с любопытством глядела по сторонам. Казалось, Эдисонвилл мало чем отличается от Тэтл-Риджа. Да, больше, но все-таки это был еще один провинциальный городок.
– В Эдисонвилле случаются убийства, ограбления, изнасилования? – шутливо поинтересовалась она.
– Нет, – сказал Лонни. – Здесь безопасно. Дуглас Осборн следит за этим.
Она удивленно посмотрела на него:
– А он-то здесь при чем?
– Город принадлежит ему, милая. Ему принадлежит город, и ему принадлежат люди, которые здесь живут.
– Смешно! Одному человеку не могут принадлежать другие люди.
– Могут, если у него достаточно много денег. – Лонни резко затормозил и повернул направо. – Хочу тебе кое-что показать.
Проехав несколько кварталов, он свернул на дорогу, которая стала шире, ровнее, тише и тенистее. Отъехав несколько миль от города, остановил машину около небольшого перелеска, и они вышли. Лонни раздвинул густой кустарник и кивнул на образовавшийся проем:
– Посмотри.
Отэм протиснулась между двумя мужчинами и заглянула в дырку, которую Лонни сделал в живой изгороди.
– Господи! Этот дом больше, чем весь Тэтл-Ридж.
В глазах Отэм дом Осборнов мало чем отличался от Белого дома, который она видела на картинках. Здание сверкало, как полированный мрамор на солнце, раскинувшись посреди угодий – роскошных, будто каждая травинка была подстрижена индивидуально.
Вдалеке во весь опор скакал человек на лошади. Он нагнулся вперед, немного привстал в стременах, и лошадь легко и грациозно взяла четырехфутовый барьер.
Подъехав к конюшне, наездник спешился и потрепал лошадь по холке.
– Кто это? – спросила Отэм.
– Брайан Осборн, – ответил Лонни. – Приехал домой из колледжа на каникулы. Я несколько раз видел его на шахте.
– Он рубил уголь? – спросил Арти с сарказмом.
– Нет. Но вообще-то рубил. Ребята рассказывали мне, что он работал вместе с ними, когда ему было лет шестнадцать или около того.
Отэм повернулась к Арти и усмехнулась. Подняла носик, деликатно отставила пальчики и сказала:
– Ах, я уже достаточно посмотрела. Прошу вас, увезите меня побыстрее от всей этой нищеты, а то я упаду в обморок. – И виляя бедрами, засеменила к машине. – Домой, Джеймс!
Лонни отвесил низкий поклон.
– Слушаюсь, мадам. – Он подал ей руку и помог сесть в машину. – Не желаете ли взглянуть, на какие средства был построен этот большой белый особняк?
– Шахта? – спросила Отэм.
Он кивнул:
– Это по дороге.
– Ну конечно. Мне очень интересно, где ты работаешь.
Шахтерская работа Лонни была для Отэм чем-то далеким, вызывавшим смутную тревогу, по временам вспыхивавшую в глубине сознания, но, увидев шахту воочию, она осознала ее реальность. От страха у девушки по спине поползли мурашки, когда Лонни указал на длинный ряд стального цвета зданий, где разместились трансформаторная и насосная станции, механические мастерские, производственные цеха. Лонни объяснял, как уголь лентой конвейера подается из забоя в надшахтное сооружение, затем очищается и сортируется, промывается, обогащается, а потом грузится в вагоны и транспортируется. Он говорил о деталях камерно-столбовой системы разработки, применяемой на шахте «Черный алмаз», о разработке угольного пласта, о вертикальном давлении и различных методах, которые используются для крепления потолка. Примерно через полчаса Арти не выдержал и начал ерзать на сиденье. Лонни рассмеялся и включил двигатель.
– Я совсем забыл, что не всех угледобыча интересует так, как меня.
Отэм выдавила вежливую улыбку:
– Мне было ужасно интересно.
– Ну конечно, – сказал Лонни. – Ты преданная. – Он тронул машину, и они поехали от шахты в сторону Мэйпл-роуд. – Шахта старая, почти выработанная. Ну и оборудование тоже знавало лучшие времена. У нас здесь множество поломок. На прошлой неделе полетела лента конвейера. А еще раньше вышла из строя вентиляционная система, и работы пришлось остановить, пока ее не починили.
– А почему они не поставят новое? – спросила Отэм.
Лонни посмотрел на жену, потом на Арти и усмехнулся:
– Потому что было бы нерентабельно закупать новое оборудование. При сегодняшних темпах добычи «Черный алмаз» истощится через несколько лет. Здесь работают в три смены, причем необычно большими бригадами. – Он нахмурился и помолчал. – Это загазованная шахта.
– Загазованная? – спросила Отэм. – Что это… – Девушка замолкла, потому что он свернул на гравийную дорогу и она увидела дома, похожие на хижины, лепившиеся друг к другу. Ландшафт напоминал пустыню – ничего, кроме грязи и неба над головой. – Что это?
– Майнерз-роу. – Лонни подрулил к одному из домов и заглушил мотор, потом безрадостно улыбнулся и сделал приглашающий жест. – Да здравствует скромность! Милая, это твой новый дом.
Отэм во все глаза смотрела на дом, который он показал, – по сравнению с ним тетин домик был сущим дворцом.
– Да-а-а. Прямо рядом с шахтой. Это будет удобно.
Арти покачал головой и засмеялся:
– А она действительно преданная!
Отэм вышла из машины вместе с мужчинами, но подождала, пока они заносили вещи внутрь. Она стояла и разглядывала свое новое жилище. Дом – коробка из-под печенья с покатой крышей – был неопределенно-серого цвета и кое-где прогнил. Шаткие на вид ступеньки вели на крылечко размером с почтовую марку, покосившаяся входная дверь скрипела при каждом движении. После особняка на холме он выглядел как грязный крохотный курятник.
Отэм пересекла дворик и остановилась перед крыльцом, увидев, что мужчины выходят из двери. Арти ухмылялся.
– Надеюсь, что у тебя золотые руки. Они тебе понадобятся. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Ты просто куколка. Жаль, что не я первый тебя увидел.
Отэм улыбнулась:
– Спасибо, что помог Лонни перетащить мои пожитки, большой брат.
– Всегда пожалуйста, маленькая сестренка. – Молодой человек повернулся к Лонни: – Я сейчас уезжаю обратно в Индиану, так что вы с Отэм можете делать все, что положено новобрачным. Я заскочу, перед тем как двинуть в Сан-Франциско.
– Оставался бы лучше, – сказал Лонни с тоской в голосе.
– Никак не могу. Зуд в ногах.
– Почему Сан-Франциско?
Арти пожал плечами:
– Я уже видел Индиану. А Сан-Франциско еще нет.
– Да, но у тебя в Индиане хорошая работа. Даже как-то стыдно бросать ее.
