– Арти, – сказала Отэм, – это Брайан, сын Дугласа. Теперь он будет твоим работодателем.
Арти кивнул и с легким поклоном открыл дверцу «роллс-ройса».
Отэм мысленно улыбнулась, втайне веселясь. Она хорошо знала Арти. Весь его вид как бы говорил: «За что же, черт возьми, мне такое счастье?» Это в лучшем случае. У Арти было даже больше причин, чем у нее самой, презирать Дугласа Осборна. Подсознательно Арти свое отношение к отцу переносил и на его сына.
Отэм села в машину, Брайан последовал за ней. Она подождала, пока Арти включит двигатель, и только после этого подняла панель между сиденьями.
– Как вы узнали, что я вдова вашего отца? Я думала, что вы с Дугласом не общались.
– Таксист. Старина Уилл подобрал меня на станции. Ему доставило величайшее удовольствие все мне доложить о моей новой матушке. По рассказу Уилла, папа женился на цыпочке, которая ему в дочери годится. На женщине по имени Отэм [2]. – Брайан развалился на сиденье, вытянув и широко расставив длинные ноги. Он глубоко вздохнул и откинул голову. – Как отец умер? В телеграмме об этом ничего не было.
– Он утонул.
Брайан повернулся к Отэм, его брови поднялись от удивления.
– Утонул? Отец утонул? Где он утонул?
– В бассейне. Если хотите узнать подробности, то поговорите со своими дядями. Меня тогда не было в городе, так что я не знаю точно, как это произошло.
Брайан провел ладонью по лицу, словно для того, чтобы стереть нечаянную озорную улыбку.
– Господи, я всегда думал, что нужно целое стадо бизонов, чтобы повалить этого старого мерзавца.
Отэм знала о неладах между Дугласом и его сыном, и тем не менее отношение Брайана удивило ее.
– Вы, похоже, не слишком скорбите?
– Да и вы тоже.
– Я – нет и не собираюсь лицемерить и прикидываться, будто убита горем.
– Тогда зачем вы вышли за него?
– Из-за денег.
Брайан закинул голову и от души расхохотался:
– Люблю честных женщин.
Он попытался разглядеть лицо, скрытое вуалью, потом протянул руку и сдернул у нее с головы шляпу.
Без вуали Отэм почувствовала себя голой, она была не готова к внезапной встрече с ним. И на мгновение ощутила себя снова восемнадцатилетней: юной и ранимой. Ее первым порывом было отвернуться от молодого человека, однако она спокойно встретила его взгляд и твердо посмотрела на Брайана.
Она, конечно, изменилась с тех пор. У нее было красивое лицо, бледная, почти белая кожа, как будто ее никогда не касались солнечные лучи. Глубоко посаженные светло-карие глаза были усеяны серыми крапинками, мерцавшими, когда она злилась, и сверкавшими, когда смеялась от удовольствия. Единственное, что не изменилось, так это ненавистная россыпь веснушек поперек носа. Короткие красновато-коричневые волосы, обладавшие исключительно капризным нравом, обрамляли ее лицо беспорядочной копной влажных, очаровательно-непокорных кудряшек. Арти всегда подтрунивал: мол, она бракованная красавица, но уверял при этом, что веснушки и непокорные волосы делают ее еще привлекательнее. Дуглас одновременно сетовал и гордился тем, что в ее манерах причудливо переплелись повадки леди и шлюхи, – с подобным он никогда прежде не сталкивался.
Брайан не выказал никаких признаков того, что удивлен, и Отэм дразняще улыбнулась:
– Я получила пятерку?
– С плюсом. Вы, надо думать, обошлись папочке в доллар-другой.
– В несколько.
– А какую такую чудесную штуку вы дали ему взамен?
– Если вы об этом спрашиваете, значит, провели слишком много времени с мертвыми мумиями.
Его бакенбарды дернулись.
– А вы шалунья, матушка. А?
– Не называйте меня матушкой!
– Слушаюсь, мадам!
Она отвернулась от Брайана и стала смотреть в окошко. «Роллс-ройс» въезжал в пригород. На плакате, высившемся над дорогой, было написано:
ЭДИСОНВИЛЛ, ШТАТ КЕНТУККИ.
САМЫЙ БОЛЬШОЙ ГОРОДОК НА ЗЕМЛЕ.
РОДИНА ВИНОКУРЕННОГО
ЗАВОДА ОСБОРНА.
Отэм показалось забавным, что такое большое количество винокуров живет именно в Кентукки – штате, где многие графства проголосовали за сохранение сухого закона.
Это был чистый, уютный городок. Вдоль улиц росли огромные клены. В центре города, между Мэйн-стрит и Бродвеем расположилось здание муниципалитета. Вокруг него на скамейках сидели старики, сплевывающие табачный сок и обсуждающие проходящих женщин. Звонко кричали дети, гоняясь друг за другом вокруг высокого дуба. На одном углу со скучающим видом стоял полицейский, на другом – стайка подростков.
– Он все такой же, – произнес Брайан с ноткой ностальгии в голосе. – Сколько лет прошло, а тут ничего не изменилось. Хороший город. Хорошее место, чтобы воспитывать детей… Здесь хорошо расти.
– Вы говорите так, будто скучали по Эдисонвиллу.
– Так оно и есть. Это мой дом.
– Тогда почему вы так долго сюда не приезжали?
– У меня другого выбора не было. При том, как я любил папу, я не мог жить с ним в одном городе. Что бы я ни делал, я бы не оправдал его надежд. Все, за что он брался, он делал отлично.
Отэм знала, что так поступать не следует, однако искушение уколоть его было слишком велико.
– Ошибаетесь. В постели он был паршивым партнером. – Она не улыбнулась, только в уголке рта появилась какая-то озорная складочка. – А вы в постели тоже паршивый партнер?
Брайан пожал плечами:
– Мумии не жаловались.
Она улыбнулась и с усталым видом положила голову на спинку сиденья. Жара, влажность и необходимость держать себя в руках высосали все силы. Но нужно еще так много сделать до того, как она сможет забраться между прохладными простынями и спрятаться: необходимые звонки, затем семейное сборище, чтение завещания… Интересно, как справится с этим Брайан? Даже в лучшие времена семейка могла быть очень неприятной. Ходил он легко, широкими, уверенными шагами и нес себя с самодовольством Осборнов, вот только глаза у него усталые и сонные, как будто он не спал несколько суток. Отэм на мгновение даже пожалела, что Брайану неизбежно придется увязнуть в тонкой, невидимой войне, которую она вела против Дугласа и его семьи. Внезапно ей показалось, что этих десяти лет не было и они остались с Брайаном наедине в промерзшей комнате, а за окном падает снег и дует холодный ветер…
Отэм открыла глаза и увидела, что он пристально рассматривает ее.
– Маловероятно, – сказала она.
– Что маловероятно?
– То, о чем вы думаете. Я не достанусь вам по наследству.
– Какая досада.
Машина медленно въехала в кованые чугунные ворота и плыла по обсаженному деревьями подъезду к дому. Отэм собралась.
Дом стоял на участке в несколько акров, раскинувшемся на пологих зеленых холмах. Он величественно возвышался на небольшом косогоре и стоял так же крепко, как и башни дубов, обрамлявших старое здание.
