яркий, как солнце, теплый шелк ее волос, вдыхая аромат ее кожи до тех пор, пока у него не закружилась голова. Потом он почувствовал, что Энджел щекой прижалась к его покрытой черными волосами груди, и ему показалось, что сейчас он умрет от наслаждения.
Хок указательным пальцем медленно приподнял ее лицо, посмотрел в ее загадочные лучистые глаза и осторожно приблизил губы к ее губам.
Их первое прикосновение было таким нежным, таким мягким, что глаза Энджел вновь наполнились слезами, и она опустила ресницы, чтобы скрыть их. Ее тихое дыхание смешивалось с теплым дыханием Хока.
Он нежно поцеловал уголки ее рта, потом провел кончиком языка по изящному изгибу губ и снова поцеловал. Каждый раз его губы едва касались ее губ, каждый поцелуй заканчивался, едва успев начаться.
Потом Хок все начал сначала: коснулся губами ее виска, глаз, кончиком языка легко обежал ее губы. Его рот, сдержанно нежный, одарял ее осторожной, изысканной лаской.
Энджел показалось, что ее тело разрывается на части, и она тихонько застонала.
— Ангел, — мягко спросил он слегка дрожащим от волнения голосом, — что случилось? Что-нибудь не так?
— Мне очень хорошо с тобой, — прошептала Энджел, открывая глаза. — Мне никогда раньше не было так хорошо.
Ее слова смутили и взволновали Хока, наполняя удовольствием, которого он до сих пор никогда не испытывал.
— Спасибо, — хрипло произнес он и прошептал в самое ухо: — Лишь прикоснувшись к тебе, я понял, что означает слово «хорошо».
Его губы коснулись чувствительного края ее уха, и Энджел вздрогнула. Теплый, мягкий кончик его языка легко скользил по нежной коже уха, изучая каждый его потаенный изгиб и поворот.
Энджел снова издала легкий сгон. Хок поднял голову и сквозь полуприкрытые глаза посмотрел на Энджел, читая удовольствие и растущую страсть в напряженных изгибах ее тела. Он коснулся пальцами ее шеи, ощущая мягкость кожи и жилку, пульсирующую под его большим пальцем.
Энджел обняла Хока за талию и трепетно прижалась к нему всем телом. Он закрыл глаза, чтобы Энджел не увидела в них голодного желания, которое пронзило его при этом прикосновении.
— Ты такой теплый, — сказала она, коснувшись губами груди Хока, — и пушистый.
Она подняла голову. Ее глаза лучились от смеха и удовольствия.
— Я надену рубашку, — дрожащим голосом сказал Хок.
Не открывая глаз, он обругал себя за то, что не подумал об этом раньше: Энджел не привыкла касаться обнаженной груди мужчины.
— Не надевай, — поспешно сказала Энджел.
— Ты уверена?
Она осторожно потрогала пальцами упругие колечки волос у него на груди.
— Если ты сам не возражаешь, — заметила Энджел, внезапно отнимая руку.
Глаза Хока засветились от счастья. Он легко сжал Энджел и притянул ее к себе.
— Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне.
«Очень», — добавил он про себя.
С каждым ударом сердца желание Хока росло. Но он не променял бы ни одного мгновения невинных пыток Энджел на весь опыт, который другие женщины щедро расточали перед ним.
— Точно? — спросила Энджел.
Неуверенность ее глаз, рук, голоса больше не удивляла его.
— Точнее не бывает.
Он наклонил голову так, что его губы почти дотянулись до губ Энджел. Медленным, осторожным движением языка он раскрыл их и несколько раз коснулся края очаровательных мелких зубов, прежде чем позволил себе ощутить влажную сладость ее рта.
Дрожь, пробежавшая по телу Энджел, эхом отдалась в его собственном теле, сердце застучало сильнее, плоть стесненная тканью джинсов, потребовала свободы.
Энджел крепче сжала руки за спиной Хока, не подозревая, что безмолвно приглашает его сильнее обнять ее. Ее язык ответил на дразнящую игру его языка, смело вступая с ним в поединок. Новый поток ласк Хока сорвал с ее губ новый легкий стон.
Его поцелуй длился до тех пор, пока сердце у Энджел не забилось в безумном трепете и рот послушно не раскрылся навстречу новым ласкам. Но и тогда поцелуй не прервался, наполняя ее теплотой, заставляя трепетать с каждой новой волной наслаждения.
Хок горячими ладонями гладил ее щеки, плечи, затем плавно провел ими по ее рукам до самых пальцев, сцепленных у него за спиной. Его руки легли вдоль ее рук, и он осторожно расцепил их.
Его пальцы переплелись с пальцами Энджел, затем восхитительно медленно скользнули по внутренней поверхности ее рук. Эта ласка была такой же нежной, как и поцелуй, и Энджел задрожала, безмолвно и красноречиво давая ему понять, какое удовольствие он ей доставил.
Поцелуи стал еще более страстным, когда ладони Хока скользнули по нежной коже над глубоким вырезом ее купальника. Ему безумно хотелось запустить пальцы под его шелковистую ткань и коснуться тех мест, которых никогда не касались солнечные лучи.
Но руки его скользнули поверх купальника, слегка дотронувшись до груди Энджел. Здесь они чуть помедлили, изучая атласную выпуклость и превращая ее соски в плотные узелки, воспламеняющие его так же, как и ее прерывистые стоны.
Хок отнял рот от ее губ, но лишь затем, чтобы поцеловать ее шею.
Запрокинув голову и прикрыв глаза, Энджел всецело отдалась чудесному ощущению, которое рождали в ней ласки Хока.
Он с утонченной осторожностью скользнул губами по шее вниз, оставляя на коже теплый след.
Достигнув груди, он с обезоруживающей мягкостью накрыл ртом ее сосок, и Энджел, вздрогнув, выгнулась дугой, безоглядно отдаваясь удовольствию, которое дарил ей Хок. Он куснул через тонкую ткань купальника ее сосок и услышал в ответ вырвавшийся откуда-то из глубины звук боли и удовольствия. Этот звук пронзил Хока, и он чуть не вскрикнул от муки невысказанного восторга.
Не сознавая, что делает, Хок потянул атласные шнурки, соединяющие на плечах две половинки ее купальника. Они развязались, и купальник соскользнул с плеч Энджел.
Она затаила дыхание, желая ощущать лишь горячее прикосновение его языка к своей обнаженной груди. Но, осознав, о чем она думает, похолодела, удивившись, насколько прикосновения Хока лишили ее рассудка.
Она любила Гранта, хотела Гранта. Но не так. То, что происходило сейчас, было вне ее жизненного опыта, как и сам Хок.
Хок понял, что в Энджел произошла какая-то перемена, и мягко отстранил ее.
— Хок? — дрожащим голосом произнесла Энджел и вопросительно посмотрела на него.
— Мне кажется, самое время закрыть твою рану, — сказал Хок, вставая и поворачиваясь, чтобы уйти. — Ляг на живот и закрой глаза.
Эти слова эхом отозвались у него в ушах, и он сам понял их дразнящий смысл.
Энджел незачем закрывать глаза, пока он будет заклеивать ей рану. Но это убережет ее от откровенно жаждущего взгляда, который Хок не мог скрыть от нее так же, как не мог убедить в том, что не возьмет ее, как бы жестоко и глубоко ни впились в него когти желания.
Хок молча направился в каюту. Он не сразу нашел аптечку первой помощи и некоторое время возился, подбирая бинт и пластырь нужного размера и формы, словно от этого зависела жизнь Энджел.
Он всего лишь прикоснулся к поверхности наслаждений, которые хотел подарить Энджел.
А она опять испугалась.
Глава 23
Энджел лежала на животе, повернув голову к борту катера. Ей не хотелось, чтобы Хок видел ее смущение, когда вернется. Она старательно пыталась собрать розу, но цветок почему-то перемещался в то место, где кипело желание.
