Оба они медленно прогуливались по противоположной стороне тропы вдоль стоявших в линию лошадей, постепенно приближаясь к Алане, невидимой из-за Сид, на которую она опиралась.
Зависть шевельнулась в душе Аланы, когда она увидела Джанис с Рафом. Быть способной так легко относиться к мужскому прикосновению. Смеяться. Ощущать так близко силу и тепло его тела и не бояться. Помнить обо всем.
Осознавала ли Джанис, какая она счастливая? И была ли необходимость так липнуть к Рафу, плотно прижимаясь грудью к его руке?
Алана закрыла глаза в надежде отделаться от немилосердных мыслей. По всей видимости, Джанис не привыкла к верховой езде. Ноги у нее должны быть как разваренные макароны. Тем не менее, ни разу за четыре часа пути она не пожаловалась.
Боб требовал ехать быстрым шагом, желая добраться до охотничьего домика у Пяти Озер до послеполуденной грозы. Езда по горным тропам нелегко давалась и двум пижонам, которые также не привыкли к верховым прогулкам и разреженному горному воздуху. А дышать становилось труднее, поскольку тропа постепенно подбиралась к самой верхней границе лесов.
Но никто не возражал против быстрой езды. Даже Стэн, у которого были все причины сердиться.
Стэн, на которого сначала грубо накричали, а потом напали без предупреждения, просто валился с ног от усталости и задыхался под тяжелой рукой Рафа. Кровь прилила к лицу Аланы, стоило ей вспомнить события прошлой ночи. Она прижалась лицом к мягкой коже седла, чтобы немного охладить пылающие щеки. Стэн подошел к Джанис с другой стороны и поддержал ее под локоть. Она улыбнулась ему, жалобным голосом пролепетала что-то в знак благодарности. Ее улыбка была живой, располагающей, чудесно, оттеняющей ясные голубые глаза. Стэн улыбнулся в ответ с явным одобрением.
— Я отдаю тебя в умелые руки Стэна, — произнес Раф, отходя в сторону. — Но не забредайте слишком далеко. Мы должны вернуться на тропу через полчаса.
Светловолосый великан взглянул на луг, откуда в разные стороны расползались лесные тропы.
— На какую из них? — спросил Стэн.
— На эту.
Раф указал на неровный выступ Разбитой Горы, вдалеке нависший над лугом.
Джанис охнула и закатила глаза.
— Только ради тебя, Раф Уинтер, — проворчала она — влезу я опять на эту чертову лошадь и поеду по этой безумной тропе.
Алана подняла голову и с неожиданным чувством сильного любопытства взглянула поверх Сид. Слова Джанис, легкость общения с Рафом, все в их поведении явно указывало на то, что они знают друг друга давно. Стэн тоже, по-видимому, был хорошо знаком с Рафом, он больше походил на старого приятеля, чем на нового клиента ранчо «Разбитая Гора».
Когда Джанис и Стэн заковыляли по тропинке вниз, Раф улыбнулся им вслед со смешанным чувством любви и умиления. Алана внимательно следила за его улыбкой и за ним самим, поняв, что Раф хорошо знает и Стэна, и Джанис.
Особенно Джанис.
Будто почувствовав внимательный взгляд Аланы, Раф поднял глаза и увидел ее черные волосы, слившиеся с блестящей шкурой Сид. Если бы не глаза и волосы, Алану совсем не было бы видно из-за лошади.
— Ты знаешь их, — произнесла Алана, когда заметила взгляд его золотистых глаз. Слова прозвучали обличающе.
Раф довольно долго молчал, потом пожал плечами.
— Мне приходилось много путешествовать. Они оба были моими любимыми посредниками. — Он поспешно улыбнулся, забавляясь собственной шуткой. — Так или иначе, мы провернули немало полезных дел.
— Она очень привлекательная. — Если не в голосе, то во взгляде Аланы застыл немой вопрос.
Раф посмотрел на удалявшуюся вниз по тропе Джанис, которая тяжело опиралась на Стэна.
— Да, пожалуй, это так. — Его голос прозвучал безразлично. Вдруг он резко обернулся, буравя Алану своими золотистыми глазами. — Как, впрочем, и Стэн.
— Только не для меня.
— Потому что он напоминает тебе Джека?
Алана хотела было солгать, но потом решила, что это слишком обременительно. Ей и так с трудом удавалось отделить мечту от ночных видений. Если она начнет лгать еще и себе, и Рафу, то будет просто невозможно отделить зерна реальности от плевел амнезии и вымысла.
— Стэн не кажется мне привлекательным, потому что он не ты.
Раф широко раздувал ноздри, глубоко втягивая воздух. Прежде чем он смог заговорить, Алана опередила его. Голос ее был спокойным и не дрожал.
— Но это не значит, что ты привлекателен для меня, а другие мужчины нет, — произнесла она низким голосом. — Просто уже слишком поздно.
— Нет.
Больше Раф ничего не ответил. Этого и не требовалось. Каждая линия его сильного тела отвергала слова Аланы.
Она медленно покачала головой, солнечные брызги рассыпались по ее темным волосам и ярко засверкали.
— Я больше не выдержу, Раф, — пожаловалась женщина, и нотки отчаяния проскользнули в ее голосе. — Я не вынесу ни тебя, ни прошлого, ни настоящего, что было и чего не было. Трудно пережить даже день, не говоря уже о ночи…
Алана прерывисто дышала, стараясь овладеть собой. С каждым часом, с каждой минутой ей становилось все невыносимее, поскольку разум с каждым мигом, с каждым шагом на пути к Разбитой Горе пронзительно кричал, что она приближается к смерти.
К своей смерти.
Это было неразумно. И она знала об этом. Но знания не устраняли страх.
— Видеть тебя, вспоминать о былом и знать, что это никогда не повторится, — в порыве произнесла Алана.
Дыхание ее стало неровным, она готова была разрыдаться. Алана сомкнула веки, не желая выпускать наружу желание, страх, беспомощность, теснящиеся у нее в груди.
— Я больше не могу! — воскликнула она.
— Нет, — возразил Раф мягко, но настойчиво. — Однажды я уже потерял тебя. Я не хочу потерять тебя еще раз. Если ты сама не захочешь этого.
Нечто среднее между смехом и рыданиями вырвалось из груди Аланы.
— Ради всего святого, я никогда не хотела никого другого, — заверила она. — Мне и в прошлом не хватало тебя. И сейчас не хватает. А ты даже не можешь прикоснуться ко мне.
— Не прошло еще и месяца, — разумно заметил Раф. — Нужно время, чтобы исцелиться.
— Я начинаю ненавидеть себя, — сказала Алана. Голос у нее был осипший. Ей с трудом удавалось говорить спокойно о панике, бушевавшей в душе. Она была затянута в страшный водоворот эмоций. Вырваться оттуда у нее не хватало сил.
— Я ужасная трусиха, — прошептала она. — Прикрываюсь потерей памяти.
— Это неправда!
Алана бросила полный желания взгляд на Рафа — недосягаемую мечту.
— Нет, правда, — произнесла она, — мне не следовало возвращаться. С каждым шагом мне стано-
вится все хуже и хуже.
Лицо Рафа исказилось от боли, это заставило Алану задержать дыхание. — Тебе было лучше в Портленде? — спросил он бесцветным голосом.
Алана медленно покачала головой.
— Нет. Стоило мне заснуть, как меня тут же начинали преследовать кошмары, с каждым разом все сильнее и страшнее. Мне приходилось просыпаться и вести борьбу с самой собой. И ненавидеть себя. Вот почему я здесь. Я думала…
