нет никого, кроме нее.
Рука, в которой Шелли держала вилку, замерла на полпути ко рту.
— Потом, уже от Сета, — вспоминал Кейн, — я узнал, что и женщина — любящая женщина — может превратить жизнь мужчины в сказку. Понимаешь, моя мать и Сет… они как бы открыли друг в друге все самое лучшее, забывая о худшем…
Шелли невольно подняла глаза на Кейна, завороженная убедительностью его слов. Он же неотрывно смотрел на нее, и холодный, стальной цвет его глаз казался теперь несколько смягченным, согретым пламенем свечей, которое отражалось в больших зрачках. На какое-то мгновение Шелли почувствовала себя совершенно заблудившейся в ясной глубине его взгляда, и она уже не слышала и не видела ничего вокруг, чувствуя только почти непреодолимое влечение к человеку, сидящему сейчас рядом с нею… Но его глубокий, низкий голос снова завладел ее вниманием.
— По профессии Сет был инженером. Ему постоянно приходилось путешествовать — мне козалось, что он был нужен всем, везде, в каждой точке земного шара. И он брал нас с собой.
Шелли затаила дыхание.
— Дейв был на четыре года меня младше — он сын Сета от первого брака. А потом у Сета и мамы родились еще двое ребятишек. — Кейн тепло улыбнулся, вспоминая. — Девочки. Обе хорошенькие, живые, умные… Сейчас они уже замужем. Так что скоро у меня появятся очаровательные племянники…
Улыбка на лице Кейна была удивительно теплой, любящей и искренней — таким Шелли еще никогда его не видела. Как будто он наблюдал за игрой маленьких резвящихся котят, еще совершенно беспомощных и беззащитных. Шелли почувствовала, как все тает у нее внутри. По всему ее телу, от пят до кончиков пальцев на руках, прошла нервная дрожь, волна удовольствия.
Но вот уже улыбка исчезла с лица Кейна, оставляя о себе только самые замечательные воспоминания. Теперь его необыкновенно красивый рот искривился в зловещей, пугающей усмешке.
— Господи, если бы Дейв был хотя бы наполовину так умен, как эти девочки! — пробормотал он сквозь зубы. — Но беда в том, что Джо-Линн была самой сексуальной бабой из всех, которых он когда-либо видел. Он безумно хотел ее. Ну и получил чего хотел. И так далее. Далее, далее — дальше просто некуда.
Взяв вилку, Кейн подхватил кусочек гриба с тарелки и стал жевать его с такой яростью, что Шелли подумала: точно так же он съел бы и саму Джо-Линн… Перемолол бы зубами. Это человек, привыкший страстно защищать все то, что любит. А в том, что он любит и своего брата по отцу, и его сына, у Шелли не оставалось уже никаких сомнений.
Кейн резко взмахнул рукой, словно пытаясь отмахнуться от всех неприятных воспоминаний, связанных с Джо-Линн. Сейчас он хотел думать только о Шелли — какой эффект произведут на нее его слова…
— Мой отчим был одним из тех, кого ты именуешь путешественниками и бродягами, — сказал он наконец.
Шелли вздрогнула.
— Да, да, это так, — продолжал Кейн. — И представь себе, этот бродяга-путешественник научил меня лучше понимать, что такое настоящий дом и семья, чем мой личный опыт — все мои предшествующие двенадцать лет жизни на одном месте, в одном и том же доме, несчастном доме. Уезжая и возвращаясь, дома или в командировке, Сет всегда оставался настоящим мужчиной — человеком, который умеет любить. Вот что создает настоящий дом. Любовь.
— Только смотри, никому больше об этом не говори, — иронично улыбнулась Шелли. — А то ведь я останусь без работы, если все узнают, что самое главное в доме — это любовь. Ее ведь не арендуют.
— Не бойся, не останешься…
Голос Кейна показался ей таким глубоким и искренним, что она невольно снова подняла на него глаза. Взгляд его чуть затуманился от напряжения — так внимательно Кейн смотрел на нее.
— Ведь эта работа — не более чем выражение твоей способности искренне любить, — пояснил он, не отрывая от нее глаз. — Ты ведь в состоянии понять, насколько нужен каждому человеку дом, и прекрасно понимаешь неутоленный голод своих клиентов по уютному человеческому жилью, их отвращение к бездушным номерам отелей и гостиниц… И ты видишь, легко угадываешь их вкусы и наклонности, чтобы создать им уют, дом, хотя бы ненадолго, хотя бы отчасти наполненный теплом и жизнью. Это чужие дома ты строила и достраивала до конца, Шелли Уайлд, а не свой собственный…
Сама того не осознавая, Шелли кивнула, подтверждая тем самым все сказанное Кейном.
— Взять хотя бы эту несчастную, убогую Джо-Линн. — Голос Кейна снова стал грубым. — Ты ведь оставишь ее дом почти таким же стерильным и безжизненным, каким увидела его в первый раз. И все потому, что ты прекрасно понимаешь: только в такой бездушной обстановке ей будет уютно. Ты внесешь ровно столько тепла и жизни в ее дом, сколько она будет в состоянии принять, и только втайне будешь сожалеть о том, что способность этой женщины принимать добро и любовь крайне ограниченна…
Широко раскрыв глаза от изумления, Шелли молча смотрела на этого едва знакомого ей человека, спокойно высказывавшего вслух все ее тайные мысли — может быть, даже те, в которых она не решалась признаться и самой себе.
В самом деле, ей ведь понадобились долгие годы, прежде чем она поняла, почему выбрала именно эту работу. Кейн Ремингтон знал ее меньше одного дня и уже как будто видел насквозь. Если бы она не убедилась уже несколько раз, насколько чутким, деликатным и понимающим может быть этот человек, она бы испугалась. Кому, скажите, понравится, если ты становишься для кого-то совершенно прозрачным?
И все же Шелли не сумела скрыть своего волнения.
Она вздрогнула.
— Ты удивительно внимателен, — только и смогла она сказать в конце концов. — Должно быть, это здорово помогает тебе в работе.
Огромные глаза Кейна на мгновение сузились — он явно услышал страх в голосе Шелли.
— Ты права, — спокойно ответил он. — То, что я могу практически сразу определить, любит ли человек приврать, ценит ли он силу превыше всего, — это умение несколько раз спасало мне жизнь. Кроме того, в моих делах мне практически не требуется то, что называют у нас прелюдией к деловым отношениям, — я практически сразу понимаю, с кем мне предстоит иметь дело. В конце концов есть такие люди, о которых больше и узнавать-то ничего и никогда не хочется — что-то вроде временных партнеров по постели.
— Тебе виднее, — серьезным, но мягким тоном; произнесла Шелли, при этом иронично улыбаясь. Кейн улыбнулся ей в ответ.
— Да и у тебя ведь все то же самое, не так ли? — спросил он ее.
— Я в отличие от тебя никогда не вступаю е людьми во временные отношения, будь то в бизнесе или в личной жизни, в постели, как ты называешь это. Но в остальном ты прав. Умение видеть немножко глубже, а не судить только по внешности, много раз помогало мне не оказаться в объятиях красавцев мужчин… Я говорю о тех, у которых, кроме приятной смазливой физиономии и привлекательной фигуры, нет больше ровным счетом ничего.
— Типа Брайана Харриса?
— Что касается Брайана, то он привлекателен, богат, изыскан до мелочей. Яркая птичка, ничего не скажешь. Дьявольски красив.
— И?..
— Он просто не в моем вкусе. Его никогда полностью не удовлетворит ни одна женщина на свете. И вечно он будет охотиться все за новыми и новыми избранницами… К сожалению, большинство мужчин такие же, как он.
— Мальчиков, не мужчин…
— Что?
— Это мальчики такие, а не мужчины. Настоящие мужчины достаточно хорошо знают и себя самих, и женщин. Они разбираются в жизни и не следуют слепо лишь зову половых гормонов…
Тоненькие темные брови Шелли изумленно взлетели вверх.
— Довольно необычная точка зрения, — прокомментировала она.
Кейн пожал плечами.
— Но ее разделяют все настоящие мужчины, — он особо выделил два последних слова, — с которыми я знаком.
Шелли уже открыла было рот, чтобы возразить, но в это время подошел официант, неся заказанный
