Когда все сошли с крыльца, перед Домиником остался только мальчик лет девяти, держащий на поводке большую лохматую собаку. Было видно, что мальчик очень боялся заговорить с Домиником, но наконец решился. Он протянул руку – на его ладони лежало самое большое сокровище – турецкая конфета, которую он получил в день свадьбы Мэг. Конфета была надкусана с одной стороны, как будто каждый день от нее отъедали по маленькому кусочку.
– Она вылечила мою собаку, когда Ласка попала в калкан.
Доминик хотел заговорить, но не смог. Небольшие дары людей и их теплые слова рассказали ему о смысле жизни Мэг – жизни для людей. Она была надеждой на мирную жизнь, на то, что завтра не разорят дом и не убьют его хозяев. Она была цели-тельницей, облегчавшей боль, и человек знал, что не умрет безо всякой помощи. И еще она была радостью – она знала, что иногда улыбка может быть нужнее лекарств. Наконец Доминик смог сказать несколько слов:
– Наше сердце похищено.
В толпе раздался неясный гул.
– Все вы знаете проклятие. Если Мэг не вернется к нам целой и невредимой, то на нашу долю выпадут страшные испытания. Я сделаю все, чтобы спасти свою жену и вашу защитницу. Я пойду на Риверсов войной, и вы поможете мне в этом, как уже помогли мне собирать выкуп. Горе сплотило нас: как будет плохо вам без той, что изгоняет болезни и лечит увечья и раны, так будет плохо и мне без любимой жены. Мы должны освободить ее!
Толпа издала единый крик. Старая Гвин легко взбежала на ступеньки крыльца и посмотрела на Доминика. И она, и рыцари увидели, что из его глаз катятся одна за другой крупные слезы.
– Я ждала этого уже тысячу лет, – сказала Старая Гвин. Сказала так, что все со страхом поняли: она живет на этом свете неслыханно долго.
Быстрым и ловким движением она воткнула в одежду Доминика тяжелую серебряную булавку.
Солнечный свет ударил по ней лучом, и серебряная голова засветилась, как маленькое солнце. Глаза из горного хрусталя мерцали живым ярким огнем. Люди приветствовали громким криком Волка Глендруидов.
На рассвете отряд выехал из Блэкторна и помчался на север. Сверкали на солнце оружие и доспехи. Остававшиеся в замке подняли мост и закрыли все окна.
Волк Глендруидов шел на войну.
Глава 28
– Нет, они узнают тебя и постараются сразу же убить, – сказал Доминик Дункану. – Ты мне еще нужен.
Дункан со своим отрядом встретился с Домиником на большой дороге во второй половине дня. Теперь Шотландский Молот и Волк Глендруидов обсуждали дальнейший план действий.
– Если наших людей не будет в их крепости, когда мы атакуем Риверсов, то Мэгги убьют, – произнес Дункан сквозь зубы.
– Ты думаешь, я не знаю этого? Я хочу проникнуть в крепость после наступления темноты. Я смогу…
– У тебя ничего не выйдет! Твой рост выдаст тебя! – возразил ему Саймон.
– Я бы еще обратил внимание на этот кусок серебра у тебя на груди, – заметил Дункан.
Он смотрел на светящуюся голову Волка, как будто ожидая, что она вдруг оживет.
– Мой господин, разреши пойти мне! – взмолился Саймон.
Тут в разговор вмешался Свен:
– Ваша леди прикована к дереву, и, когда начнется атака, ей негде будет искать укрытия. Кто-то должен быть рядом и защитить ее.
– Я не могу подвергать тебя опасности, – ответил ему Доминик.
– Вы меня плохо знаете, – улыбнулся Свен. – Опасность – моя жена, моя любовница и мое дитя. Поэтому я и служу вам.
– Хорошо, но следи за священником.
– Умереть, спасая жизнь своей госпожи, – это почетная смерть, – заявил Свен.
– Да, – согласился с ним Саймон. – Разреши мне пойти со Свеном.
– Нет, – резко оборвал его Свен. – Ты такой же большой, как лорд Доминик или Дункан. Если Риверсы и не заметят тебя, то Эдит – непременно.
И прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, Свен исчез в лесу.
– Где ты его нашел? – спросил Дункан Доминика.
– В сарацинском аду.
– И он сможет открыть ворота?
– Никто, кроме него, никогда не сделает этого. Свен уже не раз открывал для меня ворота, которые, казалось, вообще не способны открыться.
– Я в этом не сомневаюсь: он крадется, как кошка.
Воины тем временем рассеялись по лужайке. Все они были как на подбор: высокие, статные и широкоплечие. Кто-то снял кольчугу и проверял готовность оружия, кто-то ставил пари на исход боя: кто первый ворвется в крепость, кто первый выпустит кишки кому-то из Риверсов… Голоса рыцарей доносились до Доминика, но все его мысли были устремлены к Мэг. Он готов был пожертвовать душою – не говоря уж о жизни, – только бы спасти ее.
– Какие-нибудь особые приказания? – обратился Саймон к Доминику, когда все были готовы.
– Никакой пощады. Пленных не брать.
Мэг дергала цепь, стараясь освободиться. Но железо, соединявшее ее запястья и ствол дерева, и не думало поддаваться. Мэг подняла голову – солнце уже клонилось к закату, скоро взойдет луна. Времени оставалось совсем мало!
Скоро Риверсы придут за ней.
Эдит беспокойно шагала возле большого костра. Она часто просила часового посмотреть на дорогу.
– Что-нибудь видно? – спрашивала она.
– Нет.
Рыжий отрезал огромный кусок мяса от зажаренного козленка и принялся жевать.
– Он придет, – сказала Эдит. – Ведь он же заколдован.
Рыжий ухмыльнулся, а Эдит продолжала нервно ходить по двору крепости. Один из Риверсов, весь в лохмотьях, вышел из темноты и отрезал себе кусок мяса.
– Эй, ты не видел всадников? – окликнула его Эдит.
– Нет, госпожа.
Оборванный побрел по двору. Проходя мимо Мэг, он уронил кусок мяса и, нагибаясь за ним, тихо сказал ей:
– Меч придет в сумерках.
Мэг изумленно посмотрела на странную фигуру.
– Он не придет за мной, – мягко возразила она.
– Будьте готовы, леди.
Свен улыбнулся, бросил мясо на землю и направился к задним воротам. Он был уверен, что воины Дункана прячутся где-то поблизости и натачивают боевые топоры.
– Сумерки, – пробормотал Свен.
– Охрана! – послышался голос Эдит.
– Никто не входил, никто не выходил, – ответил часовой скучающим тоном. Эдит уже двадцать раз задавала один и тот же вопрос.
Над крепостью сгустились сумерки. Рыжий закончил есть, вытер нож о рукав и многозначительно посмотрел на Мэг. Тут один из разбойников стал развлекаться, выделывая разные штучки своим топором. Все столпились вокруг, смотрели, обсуждали. Это представление было на руку Свену: никем не замеченный, он пробрался к задним воротам. Он осторожно вытащил нож и перерезал горло скучавшему часовому, потом накрыл его плащом так, что можно было подумать, будто тот спит. Свен несколько раз вонзил нож в землю, чтобы стереть с него кровь, и стал ждать – бой скоро начнется. Вдруг часовой у передних ворог закричал, указывая на большую дорогу:
