неудовольствие, если бы ей было что-то не по нраву, — у нее прямо-таки королевские замашки.
— Да, это верно.
Ариана снова вздохнула и невольно еще теснее прижалась к Саймону. Последние три дня пути Бланш беспрестанно надоедала всем своими жалобами — и особенно Ариане, за которой, как подразумевалось, она должна была ухаживать.
— Как это любезно со стороны мужчин — согревать Бланш, — сказала Ариана спустя некоторое время. — Им, должно быть, очень неуютно.
Саймон удивленно хмыкнул и осторожно спросил:
— Почему это тебе пришло в голову?
— Но ведь Бланш промокла еще сильнее, чем я, — пояснила Ариана. — Ее одежду, наверное, хоть отжимай.
— Думаю, это не причинит мужчинам неудобства.
— Правда?
— Правда. Когда я видел ее, девчонка бегала в чем мать родила.
Ариана внезапно выпрямилась, едва не ударив Саймона головой под подбородок.
— И чем это ты там занимался с моей служанкой? — холодно спросила она.
Глаза ее так и метали аметистовые искры — леди была вне себя от возмущения.
Встретив ее горящий гневом взгляд, Саймон лениво усмехнулся.
— Ты что, спал с ней раньше? — продолжала допрашивать Ариана.
Он насмешливо приподнял брови.
—: Когда же, по-твоему, я должен был этим заниматься?
— Пока я была больна.
— Ошибаешься, соловушка. У меня и без того было дел по горло: обмыть тебя, натереть бальзамом, перевязать, напоить лекарством. Как, спрашивается, было мне улучить минутку, чтобы еще и флиртовать со всякими непригожими девицами?
Рот Арианы округлился от удивления.
— Непригожими? — осторожно переспросила она.
— Ну да.
— Но ведь Бланш… У нее волосы цвета меда и глаза голубые, как перья сойки, — неуверенно возразила девушка.
— А мне больше нравятся волосы темные, как полночное небо, и глаза, перед которыми меркнут даже драгоценные аметисты.
Ариана взглянула в темные глаза Саймона, в глубине которых вдруг жарко полыхнул огонь. И как это она раньше считала их суровыми и холодными?
Сейчас они казались ей прекрасными.
— Бланш тебе правда не нравится? — робко спросила Ариана. — Она… она ведь так и бегает за мужчинами.
— Как дворовая собачонка!
Ариана улыбнулась, потом вдруг засмеялась — она смеялась прямо до упаду, уткнувшись Саймону головой в плечо.
Саймон почувствовал, что напряжение и скованность покинули Ариану, и волна удовольствия затопила его душу: с тех пор как очнулась от своего заколдованного сна, девушка еще ни разу не вела себя с ним так свободно.
И надежда вновь ожила в его сердце и пробежала по его крови, как огненный поток.
Саймон осторожно передвинулся на лежанке, еще крепче прижимая к себе Ариану. Как и всегда, его тело сразу же откликнулось на ее близость, став более чувствительным и напряженным. Он вдыхал ее тонкий запах, и сердце бешено колотилось у него в груди — он был натянут, как струна арфы.
Как поведет себя Ариана, когда осознает его возбуждение? Возможно, в глубине ее сознания сохранилось смутное воспоминание о том целительном сне, и она не отшатнется от него с ледяной неприязнью.
А вдруг она найдет его тело привлекательным? Мысль об этом вызвала у Саймона волну острого желания.
— Почему ты дрожишь? Тебе холодно? — немедленно спросила его Ариана.
— Когда ты прикасаешься ко мне, я согреваюсь.
Ариана некоторое время раздумывала над его словами. Потом серьезно произнесла:
— Я не могу дотянуться до твоей спины — я даже и спереди не могу тебя всего обхватить.
— Ничего, сзади меня закрывает плащ.
— А спереди?
— Можешь растереть меня руками, если тебе это, конечно, не трудно.
Ариана вскинула было руки, чтобы начать растирать его плечи, но вдруг почувствовала, что ей неудобно это делать, сидя к нему вполоборота. Она заерзала у него на коленях, пытаясь переменить положение.
Саймон резко втянул в себя воздух, когда Ариана случайно коснулась его затвердевшей плоти.
— Мне очень жаль, но я могу дотянуться до тебя только одной рукой, — тихо проговорила она.
Рассудок твердил Саймону, что ему не следует делать то, что он намеревался сделать, но искушение было слишком велико.
— Позволь, я помогу тебе, — пробормотал он.
Ариана вскрикнула от неожиданности, когда руки Саймона обвились вокруг нее, приподнимая и усаживая ее одним быстрым движением. Миг — и она уже сидела верхом у него на коленях.
— Ну, теперь удобно? — любезно осведомился Саймон.
— Н-не знаю…
— А ты представь, что сидишь в седле.
Ариана нервно усмехнулась и прикусила губу — та часть ее души, которая была все еще скована ночным кошмаром, кричала ей об опасности, подстерегающей ее в мужских объятиях. Но другая, познавшая очарование бальзама и ласкающих рук Саймона, была готова не раздумывая броситься в омут страсти.
— В седле, говоришь… — неуверенно заметила Ариана.
— На мне одежда из кожи — вот и представь, что это твое седло, — молвил Саймон.
— А где же стремена?
В голосе Арианы явственно слышалось любопытство. Сердце Саймона учащенно забилось, и кровь прихлынула к его возбужденной плоти.
— Не бойся, я не дам тебе упасть, — заверил он ее. Затем мягко добавил: — И обещаю повиноваться любому движению твоей руки, лежащей на поводьях.
Когда Ариана поняла скрытый смысл его слов, глаза ее широко распахнулись.
— Саймон, что ты имеешь в виду?
— Я научил твое тело нежности и ласкам, когда ты была во власти волшебных сновидений, — прошептал он. — Но теперь, когда ты поправилась, неужели ты не позаботишься обо мне хоть немного?
— Я… — Голос ее замер.
Руки, которые она положила ему на грудь, были холодны как лед — они дрожали то ли от страха, то ли от любовного томления.
— Я тебе совсем отвратителен? — спросил он ее безразличным тоном.
— Нет-нет! Просто я…
Саймон молча ждал, что она скажет, — ему до боли хотелось, чтобы его жена наконец по своей воле подарила ему хоть одно ласковое прикосновение.
— Просто я ужасно волнуюсь, — призналась Ариана замирающим шепотом.
Она провела ладонями от его шеи к плечам.
— И ты такой большой, — добавила она еле слышно.
Саймон боролся с желанием погрузиться в мягкую глубину, которая теперь была открыта ему между бедрами Арианы.
