– Как считаешь,сколько они стоят?
– В розницу?
– Оптом.
– Трудно сказать, но каждый большой бирманский рубин, не подвергавшийся тепловой обработке, дороже любого драгоценного камня на земле.
– Так какая проблема с получением страховки?
– Компания, которая оценивает драгоценности, стопорит дело. Она дорожит своей репутацией и не гарантирует, что сможет оценить рубины за то короткое время, которым располагает Фейт. Страховщики, если можно так сказать, перестраховываются от поддельной оценки и поддельных драгоценных камней.
– Эти рубины она получила от друзей, – подумал вслух Арчер.
Уокер из своего горького опыта знал, что, доверяя друзьям, которых давно не видел, очень легко стать покойником. Один такой «друг» послал его в засаду.
– Даже если бы ты мог бы оценить драгоценные камни в сертификационной лаборатории достаточно быстро, чтобы показать в Саванне, – сказал Уокер, – следует иметь в виду, что многие оценщики слишком молоды, чтобы признать натуральные бирманские рубины по внешнему виду или даже после целой серии тестов. Оценка драгоценных камней – целая наука. Здесь нет места дилетантам. Нужен дар или очень большой опыт, чтобы уловить все нюансы. Слишком мало в природе натуральных бирманских рубинов высокого качества, чтобы даже после многих тестов и проб их определить.
– Но рубины Фейт настоящие, натуральные и высококачественные. – Хотя Арчер ничего больше не добавил, в его словах прозвучал скрытый вопрос.
Улыбаясь, Уокер наклонился и принялся вынимать содержимое коробки, которую он принес. Он быстро установил микроскоп и ультрафиолетовую лампу на низком кофейном столике перед диваном. Потом достал еще несколько маленьких коробочек. Среди них была одна, где лежали пакетики с драгоценными камнями Фейт.
На столе Арчера загудел телефон. Митчелл пытался говорить спокойным тоном. Через секунду открылась дверь офиса.
Уокер даже не повернул головы. Он уже знал, что увидит леди в черных слаксах из кашемира и спортивном кашемировом джемпере, которая уже готова спустить с него шкуру.
– Я не девочка – мне уже за тридцать, – начала Фейт. – Период подростковой неуклюжести давно в прошлом. У меня свой бизнес, и ни в чьей опеке я не нуждаюсь. Хватит с меня братьев.
– Здравствуй, дорогая, – сказал Арчер. – Ты пришла, чтобы выслушать объяснения Уокера, почему я должен застраховать рубины на миллион долларов?
Секунду-другую Фейт мечтала лишь о том, чтобы схватить камни со стола и выйти отсюда. Потом поняла, что это глупо. Ей нужна страховка, а Арчер мог ее обеспечить. Но брат ее – слишком хороший бизнесмен. Он не будет страховать кота в мешке даже ради сестры.
– Я пришла, как ты понимаешь, потому что Уокер вылетел из магазина с моими незастрахованными рубинами, – сказала Фейт.
Она больше ничего не произнесла, но выразительно посмотрела на трость возле кофейного столика.
Намек сестры на то, что Уокер не годится в охранники, сильно развлек Арчера. Впрочем, сестра – всего лишь женщина. Она подтвердила наиболее ценную способность Уокера – быть недооцененным. Благодаря ей Уокер выбирался из ситуаций, в которых другие мужчины хватались за оружие.
– Я готов застраховать рубины, если они будут под присмотром Уокера, – заявил Арчер.
Фейт вздернула подбородок.
– Ты хочешь их застраховать или нет? – повторил брат.
– Конечно, хочу, – почти срываясь на крик, сказала она.
– Тогда позволь нашему эксперту по рубинам объяснить мне, что к чему.
– Не волнуйся, – сказал Уокер. – Камни настоящие.
– Конечно, настоящие, – подтвердила Фейт.
– Арчер просто перестраховывается, – успокоил ее Уокер. – Иногда приходится иметь дело со странами, где старый порядок сдает позиции новому, криминальному.
– С каких это пор «Донован интернэшнл» имеет дело криминалом? – поинтересовалась Фейт.
– Ты смотришь на мир сквозь розовые очки, – пробормотал Уокер.
Она не обратила на него внимания.
– К сожалению, мир захлестнула коррупция, – сказаля Арчер.
– Маневры должны совершаться предельно точно, – сухо заметил Уокер.
– Точно, – сказала Фейт и засмеялась. Потом вдруг поймала себя на мысли, что этого ей говорить не надо было, и сжала губы. Она ведь сердится на него, а с улыбкой на лице сердиться трудно. Фейт застонала. – Теперь я понимаю, почему нельзя по-дружески относиться к врагу.
– Я не враг, сладкая моя.
– Посмотрим, сладкий мой.
– Смотри-ка, мы уже достигли взаимопонимания, – съязвил Уокер.
Фейт раздраженно покачала головой. Ей трудно было на него сердиться.
Улыбаясь, Уокер склонился над микроскопом, чтобы рассмотреть первый драгоценный камень.
– Готов ли ты повысить уровень своего образования, Арчер? – спросил он.
– Всегда готов.
– Это вторая характерная особенность, которую я у тебя заметил, – сказал Уокер.
– А первая какая? – поинтересовалась Фейт.
– Твой брат не выламывается и не важничает перед тем, кто в покер играет лучше.
– Уж не ты ли играешь лучше Арчера? – ехидно спросила Фейт.
– Он, – ответил за Уокера Арчер. – Мы застряли из-за непогоды на Аляске, и к тому времени, как закончился шторм, на мне были только жокейские бриджи и куртка на меху, которую он ссудил мне под бешеные проценты.
Фейт засмеялась и посмотрела на старшего брата. Если его и задел проигрыш в покер, он этого не показал. Арчер улыбался и качал головой, вспоминая тот случай.
– Ну вот, босс, – сказал Уокер, выпрямляясь. – Смотри.
Арчер, который сидел на диване, наклонился и посмотрел в микроскоп. Через несколько секунд он спросил:
– А что это за облачка?
– Это так называемый шелк, – сказал Уокер. – Торговый термин, или, другими словами, техническое название. «Шелк» – это крошечные вкрапления. Если их слишком много, то камень становится непрозрачным.
– Получается, что «шелк» работает на меня, – заметил Арчер.
– И на цвет тоже, – добавил Уокер, – если «шелка» много. Рубины обладают повышенной чувствительностью. Когда дело доходит до огранки, главное – срезать грани не слишком глубоко и не слишком мелко, чтобы не возникли так называемые окна, из-за которых камень кажется потухшим. Если «шелка» много, рубин «горит» в любом случае.
Фейт подошла к столу и посмотрела на камни, которые разглядывал Арчер. Невооруженным глазом увидеть вкрапления она не могла.
( «Окна»? – переспросил Арчер. – Я специалист по жемчугу, а не по твердым камням.
– «Окна» возникают тогда, когда свет проходит только через грань драгоценного камня, без преломления, – объяснил Уокер. – Камень становится обычным стеклом. Случается, что «потухает» какая- либо одна грань. Это бывает заметно, когда свет, проникающий в камень, избегает какой-то стороны и преломляется обратно в центр. Рубинам это здорово пакостит.
Фейт, послушав Уокера, тоже захотела посмотреть на рубин, пылающий, словно живой уголек, в стальной хватке микроскопа. Она положила руку на плечо брата и подтолкнула его. Арчер понял намек.
Уокер замер. Он почувствовал тепло и аромат, исходящие от Фейт, которая была так близко от него. Усилием воли он заставил себя думать о рубинах.
– Хорошая огранка позволяет свести к минимуму «потухание» граней, – добавил Уокер, – но невозможно
