разговаривать!', — после чего тот извинился». Пациентка, сообщившая мне об этом происшествии, была еще в большей степени удивлена собственной спонтанной откровенностью, чем ее хозяин. После того как она сломала однажды барьер страха, ей стало легче еще и еще раз распахивать дверь, ведущую к свободе. Первоначальный прорыв представляет собой радостное событие, которое приходит вместе с высокой волной жизненной силы, прокатывающейся через все тело. Человек может пережить подобное и не подвергаясь терапии. Больной, которому сказали о необходимости биопсии, чтобы установить, является ли какое-то обнаруженное у него новообразование или патологическое изменение злокачественным, испытает точно такую же радость, такое же ощущение освобождения от страха, когда услышит, что биопсия дала отрицательный результат. И в данном случае радость тоже имеет источником волну жизненной силы. Различие между двумя указанными переживаниями состоит в том, что чувства, испытанные в терапевтической ситуации, ничем не чреваты. Они являются логическим следствием процесса самопознания. Человек испытывает все больше и больше радости по мере того, как открывает для себя все более обширную часть своего Я. Недавно на одном из семинаров по биоэнергетическому анализу его участница возбужденно обратилась ко мне со словами: «В первый раз я ощущаю, как мое тело делает это». А делало оно вот что — пульсировало. Ее тело проявило свою жизнеспособность как независимая сила, достаточная для преодоления ранее имевшегося у этой женщины ощущения, что тело — всего лишь объект, которым управляет ее разум. Так произошло благодаря тому, что мы проделали значительную работу по углублению ее дыхания, привлекая для этого голос и всячески выражая чувства. Эти упражнения подействовали на нее подобно запуску особого насоса так, что, однажды заработав, он оказался в состоянии дальше функционировать сам по себе.
Когда тело движется как бы по собственной воле и тотальным образом вовлекает в это весь организм, человек переживает подъем. Это примерно то же самое, что испытывает ребенок, подпрыгивая от радости. Он не прыгает сознательным образом — его тело словно само отрывается от земли, и все происходящее воспринимается как радость. Несколько лет назад я шагал по сельской дороге, отдыхая и будучи совершенно расслабленным. Вспоминаю один какой-то шаг, вызвавший во мне неожиданное ощущение. Едва подошва коснулась почвы, я почувствовал ток, побежавший в мое тело от земли, и мне показалось, будто я стал на пять сантиметров выше. Появилось ощущение, словно мое тело распрямилось, а голова поднялась. Это было чудесное ощущение. Не могу назвать его причину, но оно сочеталось с захлестнувшей всего меня волной свободы и радости.
Свобода представляет собой фундамент радости. Она должна являться не только свободой от внешних ограничений, хотя это и существенно. Еще важнее, чтобы это одновременно была и свобода от внутренних ограничений. Все эти ограничения берут свое начало в страхе, и они представлены хроническими мышечными напряжениями, которые воспрещают спонтанность, стесняют дыхание и блокируют самовыражение. Мы в буквальном смысле спеленуты этими ограничениями. Каждый эмоциональный перелом, который представлен высоким валом чувств, является также прорывом к свободе. В ходе терапии все эти переломы и прорывы происходят лишь время от времени и случаются в тот момент, когда побуждение дойти до самых границ, раскрыться и выразить чувство поддерживается достаточно сильным энергетическим зарядом. Вспоминаю сеанс терапии у Райха, оказавший на меня освобождающее воздействие. Читатель может припомнить, что терапия Райха включала в себя необходимость «отдаться» собственному дыханию таким образом, чтобы оно стало более глубоким, свободным и полным. Лежа на кровати и стараясь капитулировать перед своим телом, я вдруг почувствовал, что начинаю медленно подниматься и переходить в сидячее положение. Потом та сила во мне, которая инициировала это движение, перевернула и приподняла меня, после чего я оказался на ногах. Сам не зная, каковы мои дальнейшие намерения, я повернулся, оказавшись лицом к кровати, и начал бить по ней кулаками. Занимаясь этим, я увидел перед собой на простыне лицо отца и вспомнил, как он отхлестал меня за то, что однажды вечером я пришел домой поздно и тем самым расстроил мать. Мне в тот момент было лет девять или десять, и я отправился куда-то с друзьями поиграть. Указанный инцидент совершенно вылетел у меня из головы, пока не всплыл в памяти в тот момент, когда я стал наносить почти непроизвольные удары по кровати. Хотя для меня это был далеко не первый случай двигательной реакции во время терапии у Райха, я испытывал в тот момент благоговейный страх и одновременно радостное возбуждение. Это выглядело так, словно в недрах моей личности открылся неведомый мне тайник, позволяя мне шагнуть в новое измерение бытия.
Капитуляция перед Богом представляет собой капитуляцию перед процессом жизни, протекающим в теле, перед чувствами и сексуальностью. Поток возбуждения, пробегающий в теле, порождает сексуальные чувства, если он движется вниз, и духовные чувства, если движется вверх. Это явление носит пульсирующий характер и не может быть при движении в одном направлении сильнее, чем при движении в другом. В своих предшествующих книгах я отмечал, что человек не может быть духовным в большей степени, чем он сексуален, равно как сексуальность в нем не может превышать духовности. Точно так же как духовность не означает посещения церкви или принадлежности к какому-либо религиозному ордену или братству, сексуальность вовсе не означает непременных половых отношений. Она представляет собой чувство возбуждения по отношению к лицу противоположного пола. Что касается духовности, то она представляет собой чувство возбуждения по отношению к природе, к жизни, к вселенной. Самая грандиозная капитуляция перед Богом может наступить в ходе полового акта, если его апогей достаточно интенсивен для того, чтобы запустить человека на орбиту, проходящую где-то в звездных сферах. При тотальном оргазме дух пересекает границы Я, становясь единым целым с пульсирующей беспредельной вселенной.
Одна из моих давних пациенток написала мне отчет о своем опыте капитуляции, который хорошо иллюстрирует природу процесса возбуждения. Она подробно описала вечер, проведенный с ее другом. Эта пара собиралась скоротать вечер за ужином в доме молодого человека, беседуя о его проблемах. Несколько месяцев назад ему довелось пережить очень трудные времена, и, по наблюдениям его спутницы, а моей пациентки, он еще не полностью восстановился. В его облике было что-то от зомби. Она писала в своем послании: «Меня волновал его неизменно печальный вид и медлительные движения. Он не выглядел здоровым мужчиной. Мой знакомый стал совсем не таким, каким был прежде. Из него трудно было вытянуть слово. Мы пожелали друг другу доброй ночи, и он отправился в свою спальню.
Утром он зашел в мою комнату, которая почему-то ему не понравилась, и спросил, может ли он потеснее прижаться ко мне. В доме было ужасно холодно, и на каждом из нас было надето как минимум шесть слоев разных одежек, так что я не возражала. Он лег рядом, повернувшись спиной ко мне, а я обхватила его руками. Тут он спросил: 'Если бы у тебя был друг, который умер, что бы ты велела ему делать?' Я говорю: 'Ну, раз он умер, то мне совершенно нечего ему сказать. Но если ему только кажется, что он умер, я бы посоветовала ему делать свое дело, пользоваться кое-какой посторонней помощью и заботиться о себе — примерно так, как, я тебе советовала раньше'. Он ответил, что дела у него плохи и он знает об этом, поскольку и руки, и ноги все время ощущаются им совершенно заледеневшими. А еще он сказал, что последние переживания совершенно выбили его из колеи и буквально добили. По его словам, он пытался поговорить на работе по поводу одной чинимой ему несправедливости, но это оказалось очень трудным, поскольку ему была присуща конфликтность. В детстве его оскорбляли и унижали за попытки высказаться. 'Если бы только меня так не унижали', — выговорил он, после чего сломался и расплакался. Я погладила его и сказала, что он нуждается в помощи. Он ответил, что обращался к нескольким терапевтам, но когда в процессе анализа ему доводилось ощутить ярость, это сильно пугало его. В общем, он поделился со мной массой всякой мучившей его дряни. В конце концов он повернулся лицом, чтобы иметь возможность видеть меня, и обнял за плечи. Сильный заряд прошел через мое тело. Оно стало пульсировать. По его словам, у него было такое ощущение, словно он держит в объятиях большую мурлыкающую кошку. Заряд в моем теле тем временем нарастал, и вскоре мой визави тоже начал чувствовать в себе эту заряженность. А затем наши тела стали действовать словно сами по себе, вибрируя, пульсируя и двигаясь. В какой-то момент я произнесла: 'Я этого не делаю; оно просто происходит'. И тут, о Боже! У нас произошел невероятно полный телесный оргазм, причем мы оба были полностью одеты. Я оказалась совершенно права. Я действительно совсем не отключалась. Я все время бодрствовала и никуда не уходила. Эту невероятную вещь сотворило мое тело. Оно было совершенно неожиданным. У меня и сегодня по телу бегут приятные мурашки при одном воспоминании о случившемся. Теперь я понимаю, что вы имели в виду, говоря о том, чтобы отдаться своему телу. Это оказалось весьма вдохновляющим переживанием.
