вожаком. Он был хитрым, как лиса, и умным, как бык. Но сейчас ему ни до чего нет дела. Целыми днями он лежит на айсберге и тоскует. Он мог бы выбрать себе новую жену из тысячи красивых тюлених, но никто, кроме Софи, ему не нужен. Тюлени рассказали мне, что раньше, когда Слаши был вожаком, их стадо было самым сильным за Полярным кругом. Теперь же, когда хорошего вожака у них нет, да еще при такой суровой зиме, оно, наверное, скоро погибнет.
Чайка закончила свой долгий рассказ, но еще целую минуту после этого в фургончике царило молчание.
Наконец Джон Дулитл спросил:
— Тоби, кому принадлежит Софи, Блоссому или Хиггинсу?
— Хиггинсу, Доктор, — ответил пудель. — Он работает почти так же, как и вы. Софи выступает в главном представлении, а за это Блоссом разрешает ему вести свое собственное дело. Все деньги, которые Софи зарабатывает в его балагане, Хиггинс забирает себе.
— Совсем не так же, — рассердился Доктор. — Между нами есть огромная разница. Тяни-Толкай работает в цирке по своему собственному желанию, а Софи держат здесь помимо ее воли. Это страшное безобразие, что охотники могут поехать на Север и поймать там кого им вздумается! Им и дела нет до того, что они разбивают семьи, огорчают вожаков, нарушают течение всей жизни зверей. Это просто неслыханное варварство! Тоби, как ты думаешь, сколько может стоить тюлень?
— Цена на них бывает разная, Доктор, — ответил пудель. — Но я однажды слышал, как Софи рассказывала, что Хиггинс купил ее у охотников в Ливерпуле за двадцать фунтов. А разные трюки она научилась делать на корабле.
— Сколько у нас в копилке денег, Гу-Гу? — спросил Доктор.
— Все, что мы заработали на прошлой неделе. Кроме одного шиллинга и трех пенсов. Три пенса вы потратили на то, чтобы постричься, а на шиллинг купили петрушки для Габ-Габа.
— И сколько же всего осталось?
Гу-Гу наклонил голову набок и закрыл левый глаз — он всегда так делал, когда что-нибудь подсчитывал.
— Два фунта семь шиллингов, — забормотал он, — минус один шиллинг и три пенса, остается, э… остается… два фунта, пять шиллингов и девять пенсов чистой прибыли. Можете получить наличными.
— Боже, — простонал Доктор. — Этого хватит только на то, чтобы выкупить одну десятую часть Софи. Может быть, мне у кого-нибудь занять остальную сумму? Когда я лечил людей, я мог брать у них взаймы. Это было единственное преимущество работы с людьми.
— Если я правильно помню, — пробормотала Даб-Даб, — обычно было наоборот. Больные занимали у вас деньги.
— Блоссом не разрешит вам выкупить Софи, даже если у вас будут деньги, — вмешался Свисток. — Хиггинс заключил с ним контракт на целый год.
— Ну что ж, — сказал Доктор, — тогда остается только одно. Софи все равно не принадлежит этим людям. Она свободная гражданка Заполярья. И если она хочет вернуться на родину, она туда вернется. Софи должна убежать.
Перед тем как питомцы Доктора отправились спать, он заставил их дать ему обещание, что они не расскажут тюленихе о тех плохих известиях, которые принесла чайка.
— Это только расстроит ее, — объяснил он. — Пока Софи не доберется до моря, ей лучше ничего не знать.
Когда все улеглись, Доктор позвал Продавца Кошачьей Еды, чтобы обсудить с ним план действий. Сначала это ужасно не понравилось Мэтью.
— Да вы что, Доктор! — воскликнул он. — Если вас поймают, вас арестуют! Помочь тюленихе убежать от своего хозяина! Они назовут это воровством.
— Ну и пусть, — сказал Доктор. — Меня это нисколько не волнует! Пусть называют меня как хотят. А если меня арестуют и передадут дело в суд, я буду даже рад! Наконец-то у меня появится возможность выступить публично в защиту прав диких животных.
— Да они вас даже слушать не станут, — возразил Мэтью. — Они скажут, что вы просто сентиментальный чудак. Хиггинс легко выиграет дело. Право на собственность, и все такое. Я-то знаю, что вы правы, но разве судья вас поймет? Он заставит вас заплатить двадцать фунтов за удравшую тюлениху, а если вы этого не сделаете, вас посадят в тюрьму.
— Меня это не волнует, — повторил Доктор. — Послушай, Мэтью: я не хочу, чтобы ты был замешан в дело, которое тебе не нравится. Тем более что оно не совсем честное. Ведь чтобы побег удался, мне придется обмануть Блоссома. Я совсем не хочу, чтобы из-за меня ты попал в неприятную историю. Если ты не хочешь в этом участвовать, то скажи сразу. Я же решил твердо: Софи вернется на Аляску, даже если мне придется сесть в тюрьму. Тем более, что в этом нет для меня ничего нового — мне уже приходилось сидеть в тюрьме.
— Вот здорово! — воскликнул Продавец Кошачьей Еды. — И мне тоже. Вы когда-нибудь были в Кардифской тюрьме? Клянусь, что это самая отвратительная тюрьма на свете! Хуже нее я не видал!
— Нет, — сказал Доктор. — Мне приходилось бывать только в африканских тюрьмах — пока. Надо сказать, что они тоже не очень-то хорошие. Но давай вернемся к нашему делу. Ну как, ты мне будешь помогать или нет? То, что я собираюсь сделать, конечно, противозаконно, но я считаю, что закон в данном случае неправ. Пойми, я ни капли не обижусь, если совесть не позволит тебе быть соучастником в организации побега.
— Совесть не позволит, разорви мою печенку! — воскликнул Мэтью и, раскрыв окно, аккуратно сплюнул в ночь. — Да неужели я не помогу вам, Доктор? Этот старик Хиггинс со своей кислой физиономией не имеет никаких прав на тюлениху. Она — свободная жительница морей. А если он и заплатил за нее двадцать фунтов, то так ему, дураку, и надо. Я согласен со всем, что вы сказали. И потом, разве мы не партнеры? Разве мы не договаривались все делать вместе? Ох, и здорово же мы повеселимся! Помните, я говорил вам, что люблю риск? Помочь тюленихе сбежать — это для меня раз плюнуть. В своей жизни я обделывал делишки и похуже. Взять хотя бы тот случай, за который меня упекли в Кардифскую тюрьму. Знаете, что я тогда натворил?
— Не имею ни малейшего представления. Но не сомневаюсь, что это была какая-нибудь маленькая провинность.
— И никакая не маленькая провинность, — возмутился Мэтью. — Я…
— Ну, ладно, ладно, — поспешил переменить тему Доктор. — Какое это имеет сейчас значение? Все мы иногда ошибаемся.
— Это была не ошибка, — упрямо продолжал бормотать Мэтью, но Доктор его уже не слушал.
— Если ты на самом деле потом не пожалеешь, что помогал мне в этом… э… деле, давай обсудим все детали. Чтобы Блоссом ничего не заподозрил, мне придется на несколько дней уехать. Я скажу ему, что поеду по делам. Дела у меня действительно есть, но займусь я ими в другой раз. Будет очень странно, если мы с Софи исчезнем в один день. Поэтому я уеду первым, а ты останешься здесь за главного. Потом, через день или даже лучше через два дня, пропадет и Софи.
— Тоже отправится по делам, — вставил Мэтью, хихикая. — Вы хотите сказать, что после того, как вы уедете, я должен буду выпустить ее из балагана?
— Да. Если ты, конечно, ничего не имеешь против.
— Что вы! Это доставит мне огромное удовольствие, — сказал Продавец Кошачьей Еды, потирая руки.
— Ну вот и отлично. Я договорюсь с Софи заранее, где мы с ней встретимся, а потом…
— А потом вам придется как следует потрудиться, — рассмеялся Мэтью Магг.