– Возьми, – сказала она. – Наверное, их можно вставить обратно.
Витька довольно чувствительно шлепнул ее по руке. Камешки выпали и тут же затерялись в жесткой прошлогодней траве, не так давно освободившейся от снега.
– Ты что? Зачем? – Яна плюхнулась на колени и зашарила руками в траве. – Кольке же придется платить!
– До чего же у тебя, Кузнецова, любвеобильное сердце: и на Князева его хватает, и на этого... златокрада! – Шереметьев кивнул на Брыкуна и пошел по направлению к своему дому.
Колька птицей слетел с забора, но Яна, резко поднявшись с колен, не дала ему броситься вслед за Витькой.
– И все-таки я как-нибудь еще раз врежу твоему графу прямо в его графские зубы! Ты не сомневайся! – пообещал Яне Колька и, вздохнув, тоже принялся искать в траве камни.
Яна уже вызвала лифт, когда вдруг услышала из-под лестницы срывающийся шепот:
– Яна, Яна, постой...
– Кто тут? – вздрогнула Кузнецова.
Из-под лестницы выползла заплаканная Настя с красным носом и дергающимися губами.
– Ян-на, – всхлипнула она и залилась таким отчаянным плачем, будто собиралась затопить слезами весь кузнецовский подъезд. – У м-меня к тебе п-просьба...
– Ну?
Настя еще пару раз полузадушенно всхлипнула и протянула Яне конверт. Кузнецова хотела тут же его вскрыть, но Витина сестрица отчаянно выкрикнула:
– Нет! Это не тебе, это Коле... Передай, пожалуйста... – И слезы опять градом заструились по ее красному личику.
– Чего теперь реветь? – безжалостно спросила ее Яна. – Раньше надо было думать!
– Да-а-а, я бы посмотрела на тебя, если бы с тобой такое случилось... Что мне было делать, если отец из-за этих серег собирался меня ремнем выдрать, когда мне уже целых тринадцать лет! Что я ему, соплячка какая-нибудь, чтобы ремнем!
– Подумаешь – ремень! Кольке-то гораздо хуже! Зачем его заложила? Ты знаешь, что его в милицию водили и сказали, что в ближайшее же время еще раз вызовут для дачи показаний?
– Знаю, – рыдала Настя. – Я же не виновата-а-а... Он ведь без спросу серьги взял да еще и сломал... Что же мне, на себя наговаривать, чтобы меня за это ремнем?!
– Между прочим, люди ради любви и не такое терпели! – наставительно произнесла Яна.
– Ты-то откуда знаешь?
– Художественную литературу надо читать!
– Мало ли чего там писатели напридумывают и понапишут... Всему верить, что ли?
– Верь мне, Настька, – грустно сказала Кузнецова. – Правду там пишут...
– Ой! – Настя громко высморкалась и с большим любопытством уставилась на Кузнецову. – Ты хочешь сказать, что у тебя тоже несчастная любовь?
– Вроде того...
– Да ну? – Слезы Насти в одно мгновение высохли, и глаза воинственно заблестели. – Если ты... все- таки в Колю Брыкуна втрескалась, а от меня скрываешь... то так и знай, ничего у тебя не получится, потому что он... то есть я... в общем... Ты сама сказала, что ради любви люди на многое способны! Я, знаешь, тоже... могу... Я и в письме ему написала... про любовь... чтобы он не думал, что я предательница...
– Слушай, Настя, – Яна проигнорировала последнее заявление Витькиной сестры, – куда все-таки кольцо делось? Колька клянется, что не брал его.
– Откуда я знаю? – Настя произнесла это с такой фальшивой интонацией, что Яна прижала ее к стене и зло зашипела ей в ухо:
– Колись, Шереметьева, где кольцо? Ты явно в курсе, а еще тут про любовь к Кольке рассуждаешь!
– Ему все равно ничего не будет, – выдохнула Настя и виновато засопела.
– Как это не будет? – ужаснулась Яна. – Сейчас же уголовная ответственность с четырнадцати лет наступает! Ты что, хочешь, чтобы его в колонию отправили за ваши побрякушки?
– Нет...
– Так где же кольцо?
– Не знаю... – смотрела в сторону Настя.
– Врешь ты все! – Яна отпустила Шереметьеву, нажала на кнопку лифта и перед тем, как войти в открывшуюся дверь, крикнула: – Имей в виду, я этого так не оставлю! Все равно узнаю, в чем дело и чего стоит это письмо и вся твоя любовь к Кольке Брыкуну!
Глава 7
Лакированная челка против божьей коровки
Яна и сама не знала, зачем пошла в «Вираж». То ли для того, чтобы составить компанию Тане, то ли в надежде, что в этом волшебном месте опять что-нибудь произойдет. Брыкуна на дискотеке не было, поскольку родители на время следствия по поводу пропавшего кольца восемнадцатого века заперли его дома и ни на какие развлекаловки не пускали.
Яна даже не стала наряжаться, так как настроение у нее было невеселое. Она пришла на дискотеку эдакой скромненькой простушкой: в будничных черных брюках, в бежевой вязаной кофточке на «молнии» и с хвостиком на затылке, перетянутым детской резинкой с пластмассовой божьей коровкой. Зато Юлька Широкова нарядилась на славу – выглядела настоящей красавицей в новом черном мини-платье с белой опушкой по вороту и длинными, по моде, рукавами. Стильная стрижка с рваной челкой очень шла ей и выгодно подчеркивала достоинства лица.
– Ты посмотри, что любовь с людьми делает! – восхищенно заметила Яне Самохина, кивнув в сторону Юльки, потом испугалась, что сказала лишнее, и из нее, как из рога изобилия, полились утешения и комплименты в адрес подруги: – Но ты, Яна, все равно лучше, даже со своей божьей коровкой. А если бы ты надела тот наряд, в котором была на суар
Яна раздраженно мотнула головой и сказала:
– Таня, воспринимай меня как сопровождающее тебя лицо и ни на что больше не обращай внимания. Мне абсолютно все равно, как я выгляжу.
Ей действительно было все равно, но Шереметьева в толпе она все-таки искала. Яна понимала, что надеяться ей не на что, особенно после встречи у забора детского сада, но видеть его она очень хотела.
– Не понимаю, куда Юра запропастился, – пробормотала Таня, которая тоже глазами искала в толпе Князева.
Через некоторое время в двери зала вошли Юра, Шереметьев и с ними... Юлька Широкова.
– А они хорошо смотрятся, правда, Таня? – прошептала Яна, во все глаза глядя на Витю и Юльку.
Юлькино черное с белым платье действительно идеально подходило к шереметьевскому черному джемперу с узкими белыми полосками по вороту и рукавам. Шереметьев с Широковой напоминали пару фигуристов в костюмах для показательного выступления. Оба они к тому же были черноволосыми, смуглыми и кареглазыми. Яна почувствовала, что у нее безвольно подгибаются колени.
– Янка, что-то ты мне не нравишься... Ты какая-то бледная... – взяла ее за руку Самохина. – Хочешь, мы немедленно же пойдем домой?!
– Ну что ты! Я не стою таких жертв с твоей стороны!
Таня не успела ответить, потому что Князев их заметил и потащил к ним Витьку с Юлькой. Яне казалось, что нарядный зал сузился до размеров портрета, висящего на стене квартиры Шереметьевых. Яркие наряды и веселые лица пришедших на дискотеку девчонок и парней как бы размылись в неопределенные пестрые пятна портретной рамы, внутри которой она видела одного только Витю.
Шереметьев наткнулся на Янин взгляд и нервно дернулся. В тот же момент зазвучала медленная музыка, и Юлька немедленно положила руки ему на плечи. Они начали танец посреди зала одни, и это еще более походило на танец фигуристов. Яна нисколько бы не удивилась, если бы вдруг увидела на их ногах коньки. Она не могла отвести от них глаз. Вскоре Юлька тоже заметила потрясенную Кузнецову и, бросив на
