Лиза нажала кнопку громкой связи с секретарем, чтобы скрыть свое замешательство.
– Ира?
– Да? – Голос секретарши звучал напряженно, стало понятно, что Эрвин произвел впечатление и на нее.
– Ирочка… принеси нам… как это?
– Кофе!
– Да, конечно, кофе! – обрадовалась Лиза ее подсказке. – Вы будете кофе? – обратилась она к посетителю, поправляя свои жидкие волосы.
– Не откажусь, – ответил Ламар скорее ради того, чтобы не обидеть радушную хозяйку.
– Ну, что привело вас к нам в агентство, господин Ламар? – спросила Лиза, принимая самый располагающий вид, но, не выдержав слегка насмешливого и умного взгляда клиента, она покраснела и смешалась.
– Мне тридцать пять лет, я являюсь гражданином Австрии, имею также американское гражданство за заслуги в профессиональной деятельности, но корни у меня русские, – начал он рассказ приятным спокойным голосом на русском языке с едва уловимым акцентом.
Елизавета вся обратилась в слух, пытаясь угадать причину появления в агентстве знакомств этого красавца.
– Моя бабушка во время Второй мировой войны была учительницей в городе Калинине. Туда вошли фашисты и угнали ее вместе с партией других жителей в Германию. Бабушка была очень красивой и образованной женщиной, и к этому времени на ее долю выпало много страданий. В Германию она попала совсем молодой, но уже была круглой сиротой, так как родителей ее репрессировали до войны как врагов народа. Она попала в услужение в очень богатый немецкий дом к одинокому пожилому композитору, не симпатизирующему фашистам. Его не тронули только потому, что он был фактически национальным героем, его музыку знал весь народ, он внес огромный вклад в развитие культуры страны. Между бабушкой и композитором возникла теплая привязанность, переросшая во взаимную симпатию и любовь. Так она вышла замуж за моего деда, которого лично я не знал. У них была разница в возрасте сорок лет, но десять лет счастья она ему подарила и после его смерти стала самой богатой и самой молодой вдовой в округе. Моему отцу Патрику, когда умер дед, было всего восемь лет. К бабушке сваталось много молодых и состоятельных людей, ведь ей было всего двадцать восемь лет, но она так больше и не вышла замуж, сохранив верную память о своей первой и единственной любви. Дед совершил невозможное, он отогрел сердце молоденькой девушки, покалеченное войной, и заставил ее полюбить немца, а их русские люди в то время ненавидели.
Бабушка безумно баловала моего отца, который рос совершенно неуправляемым ребенком. В семнадцать лет он сбежал из дома и стал жить, презирая все условности. Я родился от такой же безбашенной девчонки, как и он, в коммуне хиппи и умирал там от голода и недосмотра. Бабушка разыскала меня в каком-то приюте и взяла к себе. Она повторила попытку воспитать мальчика, но пошла абсолютно другим путем. Меня совсем не баловали. Я не имел ни минуты свободного времени, ходил в самую престижную школу, где учеников загружали по полной программе, включая верховую езду, фехтование, шахматы, восточные единоборства, танцы и еще много чего. Кроме того, на дом приходили репетиторы по иностранным языкам и музыке. Бабушка отдала меня в закрытую школу бизнеса в подростковом возрасте, там я проучился до двадцати лет, приезжая домой только на каникулы. Короче, она сделала меня тем, кем я являюсь на сегодняшний день. Не подумайте, что она не любила меня и поэтому на восемь лет сдала в эту школу. Все это делалось, наоборот, от великой любви ко мне, единственному внуку, вернее, к единственному родственнику, оставшемуся в живых, так как ни моего отца, ни моей матери к тому времени уже не стало. Они погибли от наркотиков. Думаю, что я полностью оправдал надежды и чаяния моей бабушки Ариадны Львовны. За несколько лет я в десятки раз увеличил семейный капитал, окружил бабушку заботой и любовью. Вот уже десять лет мы живем в собственном особняке в Австрии, хотя у меня есть дома и виллы по всей Европе и в Америке, это необходимо мне по бизнесу. Ариадна Львовна облюбовала спокойную, романтичную и зеленую Австрию, и я согласился с ее выбором. Вы меня, Лиза, извините за долгое вступление, – мягко улыбнулся Эрвин.
– Ничего-ничего, мне очень интересно, вы так хорошо говорите по-русски, – поспешила заверить его Лиза.
– Я стараюсь не забывать свои корни, кроме того, я всегда читаю в подлиннике произведения великой русской литературы, – ответил Эрвин и улыбнулся. – Я вернусь к своему рассказу, извините за небольшое отступление. Как вы уже поняли, бабушка для меня является центром вселенной, самым близким и единственно важным человеком. Сейчас она очень больна, и ее последней просьбой стала мольба о моей женитьбе, – блеснул глазами Эрвин.
– Странная просьба, хотя… я ее понимаю, – кивнула Лиза, судорожно наматывая локон на палец с золотым ногтем.
– Она надеется увидеть меня успешным не только в бизнесе, но и в личной жизни. Бабушка тяжело больна, и она заслужила то, чего хочет.
– И вы вот так вот готовы сразу жениться? – спросила Лиза, прикидывая, сможет ли она быстро развестись со своим третьим мужем.
– Скорее, заключить деловое соглашение, – ответил Эрвин.
– Можно пояснить? Я не совсем поняла…
– Конечно. Я не собираюсь жениться по-настоящему, у меня есть подруги, и я ни в кого не влюблен. Я хочу заключить формальный союз. Штамп в паспорте, свадебные фотографии… бабушка будет удовлетворена, а я спокоен.
– То есть вы это сделаете для бабушки? – уточнила Лиза, пытаясь переварить его странную просьбу.
– Совершенно верно, исключительно для нее, но ради бабушки я готов на многое. Если она хочет видеть меня перед своей смертью женатым, она это увидит. Женщина, то есть моя невеста и жена, получит за беспокойство формального характера два миллиона евро.
– Но не получит вас? – усмехнулась Лиза, не сразу осознав сумму, предлагаемую Ламаром.
– Люблю умных женщин, – улыбнулся в ответ Ламар.
– Это хорошая компенсация за свадебную фотосессию и штамп в паспорте, – согласилась Лиза, нервно катая карандаш по столу.
– Я тоже так думаю, – ответил Эрвин, – будет составлен юридический документ, в котором я пообещаю выплатить после всего деньги, а женщина выполнит ряд условий.
– Например?
– Никакого шантажа после сделки и согласие на развод после смерти моей бабушки. Она говорит, что врачи дают ей полгода, не больше…
– Великолепно, – прошептала Лиза и спохватилась, – в смысле, не то, что ваша бабушка умирает, а то, что такое серьезное дело вы доверили нам. Кстати, почему? У вас много, как вы выразились, подруг. Неужели ни одна из них не согласилась вам помочь? А потом, почему вы не нашли жену в Австрии? Поближе к бабушке? – засыпала она его вопросами.
– Мои подружки не нравятся Ариадне, а я хочу, чтобы мой выбор ей понравился, чтобы она была полностью удовлетворена. Понимаете?
– Конечно, но неужели ни одна ей не нравится? – сказала Лиза.
– Мои подружки – в основном девушки из модельного бизнеса, актрисы, танцовщицы, бабушка считает их несерьезными. Кроме того, под старость она стала очень сентиментальной, мечтает, чтобы я женился на русской женщине, чтобы русский род продолжился в Австрии.
– Понятно… – растерялась Лиза.
– Есть проблемы? – участливо спросил Эрвин.
– Это несколько необычно, сейчас я соберусь с мыслями, – тянула время Лиза.
– У меня есть еще несколько просьб, – сказал Эрвин и заглянул в стильный кожаный блокнот.
«Выписал данные, будто приобретает породистую кобылу», – мелькнула у Лизы мысль, но она все же сконцентрировалась и сделала самое серьезное лицо.
– Невесте должно быть около тридцати лет. То есть не девочка-свистулька и не дама в возрасте, так
