– Хорошо он от тебя откупился перед своей свадьбой, – покосилась на сумку мама Милы, – ты что-то знаешь о нем? Криминальное? Он кого-нибудь убил?
– Мама, типун тебе на язык! Что ты все об убийствах да об убийствах? – возмутилась Мила.
– А!! – воскликнула Алевтина. – Я поняла!!
– Что? – спросила Мила.
– Ты беременная и шантажировала его ребенком! Ну что ж… молодец. Я тебя поддержу во всем, внук мне не повредит. Только деньги тогда не возвращай, нам ребенка растить, лечить и учить!
Мила хотела рассердиться, но не смогла и рассмеялась.
– Мама, не замечала в тебе раньше такого буйного воображения! У меня с ним ничего не было, кроме поцелуя целомудренного в щеку, а ты уже внука в институт посылаешь, видимо, на платный факультет. С такими деньгами мы ему Гарвард обеспечим, – хохотала Камилла, поднимая сумку, – ого… тяжелая.
– Ты поедешь с ней в метро? – ехидно спросила Алевтина.
– Нет, я поеду за своей машиной и отвезу эти деньги к нему в центральный офис.
– Делай что хочешь! – махнула рукой Алевтина. – Как была дура, так дурой и осталась! Такие деньжищи свалились на голову, а она играет в благородство!
– Я в него не играю, я так живу, – ответила Мила, гладя сумку рукой, словно она была живой.
– Ну, как она? – спросила Надежда, приехавшая по просьбе Алевтины Юрьевны навестить подругу. На улице был ливень, и Надежда успела промокнуть, пробежав от машины до подъезда. Она отряхнула легкую ветровку и влажные волосы.
– Так и не встает? – шепотом спросила она у Алевтины.
– Нет, – покачала головой мама Милы.
Надя прокашлялась и постучала в комнату подруги. Не дожидаясь ответа, Надежда толкнула дверь и вошла в комнату. Мила в светлых поношенных джинсах и розовой футболке лежала на кровати поверх покрывала и красила ногти ярко-розовым лаком. Вид при этом у нее был сосредоточенный и серьезный.
– Привет, – присела на стул Надя, – что делаешь?
– А ты не видишь?
– Вижу! А также знаю, что ты три дня на работу не ходишь.
– Мама настучала? – подняла глаза на подругу Мила.
– Она беспокоится, – с укором ответила Надя.
– Разве есть о чем? – удивилась Мила и принялась покрывать ногти вторым слоем лака. – Я взяла отгулы.
– Ты три дня не ешь.
– Я села на диету.
– Это с твоими-то костями?! Что же тогда делать нам – пышнотелым женщинам? Не смей отнимать у нас прерогативу, объясняя свое плохое настроение и склочный характер сидением на диете!
– Хорошо, я просто не хочу есть, – смилостивилась Камилла.
– И это не может не волновать твою маму и твою близкую подругу, – продолжила Надежда, – ну что с тобой?
Мила, высунув язык, красила ногти с маниакальным упорством, пока Надежда не вырвала у нее флакончик с лаком.
– Ты пугаешь нас! Что с тобой?! Ты сошла с ума после всего пережитого? Это немудрено, но мы готовы тебе помочь. Выглядишь ты неплохо, уже нет того отека и красноты, но ты же еще получила удар по голове.
– Не выдумывай, со мной все в порядке, просто у меня нет настроения, – сказала Мила, рассматривая ногти, ставшие уже выпуклыми от нескольких слоев лака.
– Ты сохнешь от любви, – констатировала Надежда, – и все-таки немного сошла с ума, раз отдала такие бабки.
– Тебе и об этом доложили?
– Такой шанс выпадает раз в жизни!
– Лучше бы у меня в жизни ничего подобного никогда не было, – горько ответила Мила, фактически признавшись, что подруга права.
– Ладно, депрессируй дальше, – сказала Надежда, покидая Милу. Со стороны могло показаться, что она жестоко поступила с подругой. На самом деле Надя всеми силами хотела ей помочь.
– Деньги вернула? – шепотом поинтересовалась она у Алевтины.
– Все до копейки, – заверила ее та.
– И он взял? Что сказал? Что она говорит?
– Я так поняла, Мила его не видела. Ее не пустили дальше приемной, но деньги обещали передать ему.
– Как бы не так! Себе, наверное, присвоили, – отмахнулась Надежда, – ладно, что-нибудь придумаем, не переживайте… Вот же свела ее нелегкая с этим типом…
