Рустем.
– Рустем! – повторила Яна.
– А что? Я могу принести справку, что страдаю амнезией. Это удобно в отношениях с женщинами. – Рустем снова принялся гипнотизировать ее своими красивыми глазами.
– Нахал! Твоя амнезия распространяется на прошлое, а Нелли была и тогда, и сейчас, – ответила Яна, приближая к нему лицо, словно ее тянуло магнитом.
Рустем резко притянул ее к себе, скинув с кровати, и принялся целовать прямо на полу. Яна с трудом остановила его, села, тяжело дыша.
– Это неправильно! Я в отличие от тебя не потеряла память и помню, что люблю другого человека. А ты искушаешь меня, ты очень красив и умен, ты знаешь?
– Я смотрюсь в зеркало… Прости, я стараюсь держать себя в руках, – глухо ответил он.
– Постарайся, пожалуйста… ради меня. Я не хочу потом мучиться угрызениями совести.
– Удивительная ты, Яна Цветкова, – снова улыбнулся он, лукаво спрашивая: – Ну, на этот раз мои поцелуи тебе тоже показались странными?
– А… ты все еще помнишь… Нет, знаешь, на этот раз обычные, очень даже сексуальные поцелуи…
– Так обычные или сексуальные? – уточнил он.
– Рустем! – Яна снова не нашлась что ответить: этот парень явно сбивал ее с толку, словно змей- искуситель.
– Да, да, меня так зовут, я помню, – ответил он.
– Вспоминай о Нелли. Ваша любовь прошла сквозь годы, это нельзя вот так разменивать на сиюминутную страсть, это стоит дороже, вернее, бесценно, – прочла лекцию Яна, все еще не сумев нормализовать дыхание.
– У тебя есть закурить? – спросил он у нее таким тоном, как спрашивают подвыпившие мужики в подворотне.
– Я не курю.
– Я тоже, – ответил Рустем, откидывая темные волосы со лба.
– Что с тобой? – придвинулась к нему Яна, снова обжигаясь о его взгляд.
– Эх, Яна! Как ты не понимаешь… Ты права, Нелли Молочная была в моей жизни до амнезии и после. Но любовь к ней осталась в прошлой жизни. Ты же видишь, что я ничего не помню! Я не помню, что любил ее… Она все время преследовала меня, рассказывала о нашей неземной любви, о нашей клятве в верности. Неудивительно, что я стал избегать ее, я чувствовал себя клятвопреступником, обвиненным во всех смертных грехах. Я пробовал ей объяснить свое состояние, но все бесполезно. Я для Нелли остался тем влюбленным в нее парнем, она не понимает, что я – совсем другой человек.
Яна была ошарашена.
– Совсем-совсем ничего не испытываешь?
– Совсем, – вполне серьезно ответил он.
– Кошмар! Она так влюблена, она так надеется… Рустем, но она же красивая, талантливая, ты можешь влюбиться заново! Что только в жизни не бывает! – искренне говорила Яна, не задумываясь – иначе сама бы не поверила в то, что говорит.
– Яна, ты о чем? Как можно влюбиться по желанию?
– Даже кино такое было. А у тебя, может, что-то подсознательно всколыхнется, – продолжала уговаривать его Яна.
– Ничего у меня не колышется, и мы не в кино, – ответил Рустем, вновь по привычке глядя в одну точку.
– Какой ужас! Как же это объяснить Нелли? А может, не надо ничего объяснять? Вот и Владимир сказал, что к тебе еще может вернуться память!
– Что-то мне верится с трудом, – ответил парень, поднимая конверт с пола. – Мы отвлеклись, тебе же принесли конверт с порошком чумы или холеры.
– Вот, а говоришь, что памяти нет, я уж забыла, – с недоверием покосилась на конверт Яна.
Рустем осторожно ощупал конверт.
– Да там ничего нет, кроме бумаги. – Он разорвал один край и вытащил рисунок, с обратной стороны которого было письмо, написанное ровным, каким-то детским почерком по заранее намеченным простым карандашом линеечкам.
«Дорогая Яна. Мы плохо расстались, а я так не люблю. Очень тронута вашей заботой и желанием поучаствовать в моей судьбе. Вы люди из другого мира, и вы имеете право на свое собственное мнение, равно как и я на свой собственный выбор и личную жизнь. Хочу заверить тебя и твоего очень красивого спутника, что я очень счастлива. Я вполне отдавала себе отчет, что становлюсь четвертой женой великого человека, и сознательно на это шла. Егор Шимякин – очень мудрый, добрый, талантливый, и он никогда не обидит без повода. Так что не беспокойтесь за меня, и всего вам хорошего, не поминайте лихом. Олеся». После следует: «Хочу подарить на добрую память свой рисунок».
– Это все, – вслух прочитал Рустем, сделал вид, будто сплевывает на пол, и брезгливо выронил листок.
– Меня сейчас вырвет. Очень мудрый, добрый… тьфу! – поддержала его Яна, поднимая и перечитывая письмо.
В номер постучали.
– Что еще?
– Всех приглашают завтракать, – раздалось за дверью.
– А можно принести в номер? – спросил Рустем.
– У нас нет такой услуги, – после некоторого замешательства ответили ему.
– Пятьсот рублей.
– Сейчас, – за дверью послышались быстро удаляющиеся шаги. Видимо, такая услуга сразу же появилась.
– Ты согласен, что Олеся – умная девушка? – обратилась к Рустему Яна.
– У меня создалось такое впечатление, – кивнул он.
– Умный человек будет присылать какой-то непрофессиональный рисунок с полным бредом на обратной стороне?
– Не будет, – согласился Рустем.
– А нам с тобой обоим показалось, что она хотела нам что-то сказать, но не смогла по известным причинам, – огромные глаза Яны зажглись огнем охотника в предвкушении добычи.
– Хочешь сказать, что она таким образом хочет нам что-то сообщить? – догадался Рустем.
– А если я права? Это же может оказаться призывом о помощи! Ей не дадут пообщаться с нами вживую, возможно, что и приковали к столбу за то, что пообщалась. Вот ей и осталось только письменное обращение, – стала развивать мысль Яна.
– Конечно, все, что она написала, прошло жесткую цензуру, отсюда и эти липкие слова лести и завуалированная просьба не лезть в их жизнь, в их, так сказать, уклад, – продолжила Яна, – но там должно что-то быть…
– Шифровка… – тихо произнес Рустем и погрузился в текст.
Яна дышала над его плечом, до рези в глазах всматриваясь в ровный почерк девушки. Рустем молчал достаточно долгое время, затем сказал:
– Ни черта здесь нет… Я проверил все известные шифры. Если читать первые, вторые, третьи и так далее буквы – ничего не получается. Если считать количество букв в словах и соотносить с числами букву в алфавите с любого конца – тоже не получается никакого слова, и еще несколько методик, не буду забивать тебе голову… Нет тут никакой информации.
– Как ты все это просчитал? – удивилась Яна, все это время тупо всматриваясь в милые буквы, начертанные ровным почерком отличницы, – словно они сами ей подмигнут и скажут правду.
– Мне иногда кажется, что у меня вместо мозгов компьютер, я всегда все просчитываю на несколько ходов вперед.
– Хорошо играешь в шахматы?
– Чемпион, – подтвердил Рустем, поясняя: – По всемирной версии в Интернете среди любителей.
