– Режиссер сердится, – улыбнулся Герман, – покиньте, пожалуйста, съемочную площадку.
– Вы в жизни еще лучше, чем на экране, – продолжала смотреть на него во все глаза Кристина.
– Я тронут. Я дам вам автограф после съемок, – все еще терпеливо говорил Герман.
– А как ваши ребра? Зажили? – лукаво спросила Тина. – Синяки-то вы могли замазать, а вот кости быстро не срастаются.
– Откуда вы знаете о моих переломах? Насколько мне известно, эта информация в прессу не просачивалась, – удивился Герман.
– Я это знаю от Кати Лаврентьевой, моей подруги, – сказала Кристина, внимательно всматриваясь в его лицо. Она хотела проверить, вспомнит ли он такую женщину, случайно встретившуюся на его пути. Реакция Германа ее потрясла.
– Катя?! Вы ее подруга?! Серьезно?
Режиссер в кепке заорал еще пронзительнее.
– Ну, что такое? Герман, ну честное слово, сейчас не время! Очистите кадр!
Герман, не обращая на него никакого внимания, взял сумку Тины и покатил ее в сторону, увлекая женщину за собой.
– Что за черт? – крикнул им вслед режиссер, а потом махнул рукой: – Перерыв!
– Рассказывайте мне, рассказывайте! – продолжал теребить Тину Герман.
Тина внезапно прозрела и подумала: «Это он все сделал! Оплатил все расходы: полет за границу, на Катину операцию и ее реабилитацию… это все Герман! Но почему он не сказал Кате? Я поняла, Катя бы не согласилась!»
Герман свернул с сумкой Тины на узенькую улочку.
– Надеюсь, не откажешься со мной поужинать с дороги? – спросил Герман.
Тина только сейчас поняла, насколько у нее от голода слипся желудок, ей впору было встать на паперти с табличкой «Покормите меня, пожалуйста!».
– У меня денежные затруднения, – неопределенно сказала ему она.
– Если я приглашаю женщину на ужин, значит, я за нее и плачу, – тоном, не терпящим возражений, сказал Герман, поднимаясь на веранду симпатичного дома и усаживая Кристину за белый резной столик.
– Добрый день, Герман, – выскочил из темного проема официант, – как всегда?
– И для моей дамы то же самое. Еще, Миша, принеси бутылку лучшего вина.
– Миша? – переспросила Кристина.
– Украинско-русская семья содержит отель и ресторан при нем, – пояснил Герман.
– Тут и жить можно? – подняла глаза на аккуратные балкончики невысокого здания Тина.
– Конечно, здесь и в соседних пансионах разместилась вся наша съемочная группа. А ты где остановилась?
– Пока нигде, – отвела глаза Тина.
– Так в чем проблема? Останавливайся у меня, – предложил Герман.
– Как это у тебя?
– У меня апартаменты из трех комнат, так заложил мой продюсер, чтобы не ронять статус звезды и оправдать мой гонорар, – подмигнул ей Герман. – На одного, понимаешь? А я человек неприхотливый, можешь занимать любую комнату, там две кровати, три дивана и гамак в лоджии, где, кстати, я люблю валяться.
– Ну, если я не стесню.
– Нисколько. Друзья Кати – мои друзья.
– Я смотрю, ты настроен решительно.
– Как никогда! Я просто летаю на крыльях от счастья, от того, что встретил свою женщину. Вот увидишь, я ее добьюсь. Она комплексует по поводу своей хромоты, я повторю попытку, когда ее не будет.
– Почему-то я не сомневаюсь, что ты ее добьешься, энергия бьет ключом… А сколько мне будет стоить проживание?
– Издеваешься? Все оплачено! Кстати, в этом ресторане полный пансион для жильцов апартаментов, – сказал Герман.
Кристина задумалась.
– Знаешь, я хоть девушка и наглая, но не до такой степени. Боюсь, что не смогу жить за твой счет. Даже не знаю, что делать.
– Ты по специальности кто? Тоже врач?
– Нет, это у нас Катя такая серьезная. Я – художник.
– Отлично! Я оформлю тебя к нам художником по костюмам, и ты будешь получать жалованье и суточные.
– Но у вас же, наверное, есть художник?
