решила вступиться, пока не поздно.
– А мы случайно узнали, у тебя новый заказчик с кладбища? – спросила Яна.
– Да, – смутилась Пуля. – Из-за него вас вчера и не приняла. Но там вам тоже ничего не светит!
– Нужны светящиеся в темноте зомби для привлечения клиентов? Или участники рекламной кампании «Купил себе рай на земле, купи землю другу», «Семейный подряд на тот свет» или «Лучший подарок теще – золотая урна со Сваровски…» – начала предполагать Яна.
– А нет у тебя заказа на лучший рекламный лозунг в конкурсе «Самая худшая реклама»? – спросил Евгений.
– А ты не остри, «остряк»! – оборвала его Яна.
– Нет. Им нужны служащие с судимостью, – ответила Пульсерия. – Почему? Не знаю! Мне он объяснил, что хочет быть на хорошем счету у правоохранительных органов и налоговиков.
– Для этого надо набирать штат уголовников? – удивился Евгений.
– Вы не понимаете. Очень ценится, если бизнесмен активно участвует в благотворительности. То, что человек трудоустроит людей, которых обычно никто на работу не берет, это очень хорошо! Отличные показатели и для района, и для округа, и автоматически снимает ряд претензий и налогов к работодателю, – пояснила Пульсерия.
– Умно, ничего не скажешь, – посмотрел на Яну Евгений.
– Вот ведь я дура! – воскликнула Яна. – Надо было найти рецидивистов для работы у себя в клинике, сейчас бы она действовала… пожалели бы «бедненьких» увольнять. Например: «Вы к терапевту Синичкиной? Очень хорошо! Только проверьте свои карманы. Доктор три раза отсидела за воровство! Что? Вы удаляете зубик? О, у нас прекрасный хирург! Только не злите его, пожалуйста. Он отмотал восемь лет за убийство и сейчас очень тоскует по зоне, знаете ли, хочет вернуться назад. Кстати, удалять зубы без анестезии он напрактиковался именно там».
– Тебе бы, Яна, рассказы юмористические писать, – ответила Пульсерия. – Но такой вакансии у меня нет. Была как-то… нужен был исполнитель матерных частушек, – напрягла память Пуля.
– Не поверишь, но я знаю много таких частушек, – оживилась Яна.
– Сейчас уже исполнитель не требуется, – поспешила с ответом Пульсерия. – Вот пока только хорошее предложение – работники на кладбище, но с судимостью.
– Евгений подходит! – махнула длинным «лошадиным» хвостом Яна. – Он и сейчас судим… условно. Но если хозяин захочет, он это сможет проверить и убедиться, что Жека не врет.
У Пульсерии было такое лицо, словно ее столкнули в пропасть без страховки.
– Еввгений су-судим?! За что?
– Известный маньяк! Не слышала? – с серьезным выражением лица спросила Яна. – Сто изнасилований и ни одной жалобы! Все остались довольны! – сорвалась в откровенный хохот Яна.
– Опять шутите? – Пуля улыбнулась, и ее небольшое личико преобразилось, словно солнечный зайчик на фоне ее безликой, скучной одежды. – А если правду?
– Тебе интересно? – повернулся к ней Евгений.
– Очень. – Она потупилась.
– За «хулиганку»! Причинение морального и материального вреда, – пояснил он.
– Кстати, людям, которые пострадали, это пойдет только на пользу! – встряла Яна.
– Круто! – по-детски округлила глаза Пульсерия.
– Так я съезжу на кладбище-то? – спросил Женя.
– Если тебя это устроит… – удивилась Пульсерия.
– Почему нет? Свой бизнес я потерял, а кто меня сейчас возьмет на работу с условной судимостью? Это судьба!
– Ты будешь работать на кладбище? – с дрожью в голосе уточнила Пуля. – Как-то не везет тебе с работами, все время попадаешь в специфические места.
– Ну и что? – пожал он своими большими плечами.
– Там страшно… – зловещим голосом прошипела Яна.
– Работы всякие нужны, работы всякие важны, – возразил Евгений. – Давай, Пуля, диктуй адрес!
Глава 11
Яна не понимала, почему в пустой квартире, где никто не ходил, не грязнил, ничего не делал, с такой скоростью накапливалась пыль. Пустующие комнаты Агриппины Павловны, ее сожителя Бориса Ефимовича и детская комната сына катастрофически теряли человеческий, обжитой вид, покрывались толстым слоем пыли. Квартира в отсутствие жильцов умирала.
«Еще, что ли, домработницу нанять? На время отсутствия моей Агриппины…» – задумалась Яна, понимая, что если ее домоправительница узнает об измене, она ей этого не простит.
То, что она плохая хозяйка, Яна давно догадывалась, просто не думала, что до такой степени.
«Деньги скоро закончатся, сбережений у меня особых нет… надо же что-то делать. Что-то предпринимать…» – думала она уже за десятой чашкой кофе – единственное, что у нее было в избытке.
– Да, я скучаю! Я очень скучаю! – громко сказала Яна, чтобы в пустой квартире раздались звуки хотя бы ее голоса.
Ей не хватало Вовы, Агриппины Павловны с ее вечным ворчанием, Ричарда, исключительно как друга, с его рассудительностью и спокойствием, а Карла ей не хватало как мужчины, как человека и как свежего воздуха, как жизни. Постоянно были внутренняя тоска и внутренняя неудовлетворенность собой и ситуацией вокруг себя.
– Так, правда, можно стать истеричкой, – отметила она, понимая одно: надо действовать, что-то предпринимать, нельзя просто сидеть и медленно сходить с ума. Вон, Евгений и то пристроился. На кладбище, правда, но все равно…
Этот нерадостный день Яна решила начать с того, что собрала в одну большую кучу все свои драгоценности. Аккуратненько сгребла все это добро, стоимостью миллионов двадцать рублей, в простой пластиковый пакет и со спокойной совестью поехала в ломбард. Не смогла положить в пакет только одно кольцо. Это было особенное украшение, настолько особенное, что Яна не смогла бы сдать его ни за что в жизни, если только под страхом смерти, причем того человека, кто ей это кольцо дал. Досталось оно Яне когда-то давно в Чехии, в красивейшем сквере, где молодой князь Штольберг организовал ей романтическую прогулку. Он умел ухаживать, очень любил Яну. Они ездили по парку в запряженной прекрасными белыми лошадьми карете, пили прохладное шампанское, привезенное Карлом для Яны специально из Франции, ели мороженое и фрукты из высоких хрустальных вазочек. Карл, что очень нравилось Яне, сам сажал ее в карету, сам подавал ей руку, хотя было достаточно обслуживающего персонала вокруг. Он сам разливал шампанское по бокалам, в общем, красиво ухаживал за ней… Яна понимала: ее бы не было с ним рядом, если бы что-то было по-другому. Летняя беседка, в которой они сидели, утопала в кустах сирени, а небо над ней радовало глаз беспечной синевой.
Яна закрыла глаза, чтобы лучше вспомнить те дни, когда она была абсолютно счастлива. Даже сирень в Чехии казалась не такой, как в Москве, – ярче, сочнее, а сами соцветия – крупнее и душистее. Они стояли в беседке, нежно держась за руки и глядя в глаза друг другу. Она даже на расстоянии нескольких тысяч километров и с закрытыми глазами, как днем на расстоянии вытянутой руки, видела его лицо. Смуглая кожа, прямой нос, красивые губы, подбородок… Она часами могла рассматривать его идеальные брови, лицо, умные и проникновенные темно-карие глаза.
Вот у него пролегла морщинка между бровями, когда Карл возвращался очень усталый с работы. Вот на его щеках и подбородке легкая щетина с утра, такая родная, хоть и колючая. Сейчас он включит бритву и не оставит от щетины ни следа, а затем слегка сбрызнет щеки дурманящей туалетной водой. Этот Штольберг безупречен во всем. Он стоял в ванной перед зеркалом в одном полотенце, обернутом вокруг талии. Его мощная и высокая фигура была словно позаимствована в музее Италии от статуи древнегреческого бога. Светлые, выгоревшие на солнце кудри, слегка темнеющие к корням… Карл только что вышел из душа, и капельки воды очень эротично стекают по шее, спине, мощным плечам, рукам. Какие у него красивые руки!
Яна с ума сходила по его рукам, сильным, с красивыми кистями и длинными пальцами. Руки у него всегда были теплыми и никогда – влажными.
