– Сидите, Мари, я подам кофе, мне нетрудно, – сказала Фрида и, налив чашку кофе, поставила перед рухнувшей на стул Жюли. Фрида склонилась в учтивом поклоне.
– Пожалуйста!
– Комедиантка! – фыркнула сестра Венсана.
Лицо ее без косметики было бледным и непривлекательным, волосы растрепанными и неухоженными.
– Жюли, не дерзи, все-таки она наша гостья, – прокомментировала поведение дочери Мари.
– И ты ее уже защищаешь? Ловко она окрутила вокруг пальца тебя и братца!
– Ладно, девочки, мне рассиживаться некогда. Сначала я покормлю завтраком Венсана. Мужчины, как дети, любят, когда за ними ухаживают, особенно если они больны. Потом навещу своего мужа в больнице, поухаживаю за ним.
– Какой стыд, сначала ухаживает за любовником, затем за мужем… – едко проговорила Жюли; попробовав кофе, поморщилась: – Какой крепкий и какой горький!
– Я сделала на свой вкус для тебя, дорогая. Затем у меня будут дела в театре… – туманно закончила свою мысль Фрида и, взяв поднос, побросала туда всякой еды.
– Доброе утро, мой принц! – проворковала она, заглядывая в спальню Венсана, предварительно открыв дверь ногой.
– Это из какой пьесы? – спросил он, потуже затягивая халат.
– Это от души! Из пьесы… – передразнила она его, – актрисы не всегда играют, иногда они просто живут, – отдуваясь, справилась она со своей сложной задачей – закрытием двери ногой в позе «ласточки», не расплескав и не потеряв при этом ничего с подноса.
– Неужели завтрак в постель? Это за какие заслуги? – прищурил голубые глаза Венсан.
– За долгое терпение и прощение.
Фрида посидела с Венсаном, пока он ел, развлекая его разговорами, а потом сообщила, что уезжает в город по делам. Венсан хотел возразить, но она напомнила, что больше ей ничего не угрожает.
– Не забывай, что документы и фотографии, которые кому-то так нужны, не найдены и не арестован заказчик покушений на Софью Карелину, семью погибшего хирурга, твоего мужа, тебя, наконец!
– Не порти мне настроение! – нахмурилась Фрида.
Она вышла из дома Венсана, пообещав вернуться к девяти часам вечера. Для начала она зашла в бутик женской одежды и выбрала веселенький костюмчик с бриджами кораллового цвета. Потом Фрида заехала в театр, поговорила с режиссером о том, что в скором времени готова вернуться на сцену.
– Правда? Ой, я так рад. У тебя, птичка моя, в последнее время столько всего случилось. Ты, правда, хорошо себя чувствуешь и сможешь работать?
– Все о’кей, а шрамы на щеке и шее поддаются хорошей маскировке гримом, я даже проверяла.
– Тогда ждем, целую ручки!
Максим в больнице, переведенный из реанимационной палаты в обычную, встретил Фриду не менее приветливо.
– Вот она моя прелестница, во всей красе! – представил он Фриду своему напарнику по несчастью.
– Как себя чувствуешь? – поцеловала его в лоб Фрида и потрогала бинты на лбу.
– Выживу.
– Конечно, выживешь! Что за мысли!
– Голова крепкая оказалась, – словно извиняясь, сказал Максим, – а ты как?
– Все в порядке, – бодро улыбнулась Фрида, которая ни за что бы не стала расстраивать Максима своими злоключениями, – а самая главная новость в том, что твоего обидчика арестовали.
– Я все равно его опознать не смогу, он был в маске и, используя внезапность, сразу же меня и вырубил.
– Это не важно! Он сам во всем признается. Семен Иванович – это следователь, чувствуется, что крепкий орешек, я уверена, выведает у него все! – заверила Фрида, высыпая Максу в ящик тумбочки фрукты и поясняя: – Все мытое.
– Давай разведемся? – предложил Максим, все это время с улыбкой наблюдая за Фридой.
– Что? Замучился со мной жить? – огорченно спросила она.
– Ты знаешь, как я тебя люблю и всегда буду любить.
– Кто же отказывается от такой женщины? – подал голос другой пациент. – Красивая, заботливая! Ты, парень, явно не в себе.
– Вот слушай, что люди говорят! – поблагодарила она своего заступника.
– Не иначе, как здорово его по голове-то приложили, – продолжал глумиться сосед.
– Ты знаешь, для чего это нужно сделать? В кои-то веки ты, по-моему, встретила достойного мужчину и должна создать нормальную семью! Подумай о детях, Фрида! Тебе не двадцать лет, прости, что приходится обэтом говорить, – твердо сказал Максим.
– Сейчас мы не будем об этом говорить, вот выйдешь из больницы, тогда и поговорим, – ушла она от ответа.
