момента стонала, замолчала.
Фрося поняла, что сейчас начнется самое страшное. Мужчина, действуя грубо, отвязал ее от кровати и, схватив за волосы, поволок наверх.
– Пустите! Вы не имеете права! Я гражданка другой страны, меня будут искать! Я знакома с помощником комиссара полиции! Немедленно отпустите меня!
– Заткнись! – рявкнул дядька на английском и сильно дернул за волосы.
У Ефросиньи от боли выступили слезы. Наверху оказалась комната по размерам чуть больше подвальной, но с красивыми стенами и потолком. Там стояла металлическая кровать.
– Господи, отпустите… – прошептала Фрося.
– Заткнись, курва! Запомни одно: с сегодняшнего дня, бомжара, твоя жизнь закончена. Теперь ты – просто мясо. Мясо для битья и зарабатывания денег. И чем больше ударов и пыток ты выдержишь, тем лучше, то есть тем дольше проживешь. Понятно? Второй раз объяснять не буду.
– Вы отпустите меня?
– Нет.
– Для чего мне тогда слушаться?
– Чтобы не узнать, что такое боль, доведенная до совершенства, – лаконично ответил мужик с абсолютно стеклянными глазами. Не исключено, что он сидел на наркотиках.
– Мне страшно… – прошептала Фрося.
– Скоро у тебя не будет чувств.
– Лучше убейте сразу.
– Не дождешься.
– Меня будут искать! – предприняла последнюю попытку Ефросинья.
– Не найдут, – совершенно неэмоционально ответил палач.
От его спокойствия Фросе стало еще страшнее. Здоровяк грубо швырнул ее на кровать, пристегнул руки наручниками к железной спинке и гоготнул:
– Ори сколько хочешь, здесь кругом звукоизоляция! Твой первый выход, Мальвина!
И только сейчас Ефросинья увидела возле стены узкий длинный столик медицинского вида, покрытый белой тряпкой, на которой лежало множество странных, острых инструментов, зловеще поблескивающих металлом.
Сказать, что пленница испугалась, – ничего не сказать. Все происходившее казалось чем-то нереальным и жутким. Этакий фильм ужасов в три D!
– Не надо… – пискнула Фрося, и у нее перехватило горло.
Дверь открылась, и вошел второй мужчина с не менее непривлекательным лицом. За ним вплыла дама в красном платье, черных туфлях на шпильках и в черных перчатках.
– Готово? – спросил вновь прибывший мужчина.
– Как видишь… – махнул на лежащую девушку рукой хозяин подвала.
Ефросинья почувствовала себя тельцом, которого прямо сейчас будут приносить в жертву.
И тогда здоровяк обратился уже к женщине:
– У вас час. Можете делать что хотите, но желательно, чтобы порезы были неглубокие. Глаза не выкалывать. Не каждый захочет потом уродовать и уничтожать уже готового урода. Здесь кляп и плетка, бейте и наслаждайтесь в свое удовольствие, искать девку никто не будет. Но учтите: добыть такой товар, чтобы не искали, очень тяжело. Поэтому если замучаете до смерти, то заплатите сто тысяч долларов, иначе сама здесь останешься. Шутка! А так развлекайтесь, время пошло.
Слушая все это, Ефросинья полулежала в неудобной позе, прислонившись лбом к холодному и покрытому ее потом железу спинки кровати. Голову она не поднимала, только услышала, что хлопнула дверь, оба мужчины удалились. Ложе пыток дрожало мелкой дрожью – так сотрясалось тело девушки, в ужасе ожидавшей мучений.
– Фрося, ты как? – раздался голос женщины.
Кактусова дернулась, словно ее ударило электрическим током, и посмотрела вверх сквозь растрепанные волосы.
– Люсьен?!
Ее ночная подруга выглядела сейчас совсем по-другому – красивое платье, модные туфли, волосы уложены в прическу, умелый макияж на лице. Она не стала молоденькой, но на старушку точно не была похожа. Этакая стильная дама с потрепанным, порочным лицом, явно при деньгах и явно способная на ужасные излишества.
– Ну и втянула ты меня в историю! – вздохнула Люсьен и присела на корточки перед Фросей. – Ужас какой-то! Чего ты на меня так смотришь? Не ожидала, что я могу выглядеть как человек? Сама уже забыла, как это бывает. А ты не поверила мне, что мужчин у меня было много и жизнь была когда-то веселая?
– Теперь верю. Но что ты тут делаешь? – не переставала удивляться Ефросинья и от удивления же незаметно для себя переходя с недавней знакомой на «ты».
– Сама же мне наказывала, чтобы я следила и не спускала с тебя глаз.
– А я уж тут испугалась, что ты заснула.
– Еще чего! Я так боялась, что от одного страха ни за что не задремала бы. А вот ты храпела, как сурок. А потом пришли они, положили тебе на лицо какую-то тряпку и унесли из комнаты.
– Усыпили… Но ты позвонила в полицию? – спросила Фрося.
– Ты не просила звонить в полицию. Я позвонила Владиславу, чей телефон ты дала, – ответила Люсьен.
– Ой, Люся, – вскричала Фрося на русский манер, – я же не знала, что все получится настолько плохо! Честно говоря, думала, вообще ничего не произойдет. А вышло… Какой уж тут Владислав? Здесь необходимо целое подразделение полиции и военных заодно.
– Не в твоем положении указывать, кому что делать. Короче, я за две минуты оделась в самое лучшее, что у меня было, взяла деньги из тайника, которые собирала всю жизнь, выбежала на улицу. Слава богу, успела, не потеряла похитителей из виду. Что-то очень тяжело они тебя несли, наверное, потому что завернули в ковер. А то каким бы образом я тебе помогла, если не знала, куда мерзавцы направляются? Они же были немногословны, ничего не сообщали о конечном пункте своего путешествия.
– И ты поехала за ними? – догадалась Фрося.
– На такси! Кстати, ты должна мне пятьдесят долларов.
– Не вопрос… И где мы сейчас находимся?
– На окраине города, в заброшенной пекарне. Я притаилась у входа и снова позвонила твоему Владу, продиктовала адрес.
– И что он сказал? – забилось сильнее сердце у Ефросиньи.
– А ничего.
– Как ничего? Меня тут убивают, а он ничего?! – Возмущению девушки не было предела.
– Так телефон у него не отвечает, автоответчик только. Я оставила сообщение в надежде, что услышит. Но не знаю…
– Ох, Люся, неужели единственный человек, который знает о моем бедственном положении, это ты?
– Похоже, что так, – развела руками Люсьен.
– Ты не представляешь, во что мы влезли! Тут такое творится, что не поддается никакому разумному объяснению! В подвале две женщины, замученные до сумасшествия! И несколько женщин уже убили!
– Думаешь, я не поняла? Я не идиотка! В общем, я стала наблюдать. И видела, как к железной двери подошел мужчина, по-особому постучал, затем сообщил, что он от Яцека, и его пустили внутрь. И я решила рискнуть, сделала все то же самое, и меня тоже пустили внутрь и закрыли за мной дверь.
– Ты самоубийца!
– А что я должна была делать, раз уж приехала? Да и мысли в голову всякие лезли – что тебя насилуют или убивают. Как же я могла в стороне оставаться? Вот и рискнула. А еще боялась, что меня там, прячущуюся, обнаружат и тоже схватят, – пояснила Люсьен.
– Ты рисковая…
– Ты тоже. Я же вчера тебя отговаривала, а ты стояла на своем: я помогу несчастным… все узнаю…
