– Ну сколько нам тут так стоять? Дед ведь час туда-сюда ходить будет! – Вацлав нервно закурил.
Фросю тоже охватило волнение.
– Да что он там застрял? – недоумевал Вацлав.
– Терпение, – тронула его за рукав Ефросинья.
Наконец на аллее показался старик – с точно таким же выражением лица и походкой, ни на секунду не ускорившейся. Он подошел к решетке и, переведя дух, сообщил:
– Пани Дороти не может вас принять.
– Как это не может? – Вацлав даже икнул. Он вообще вел себя очень нервно. По всей видимости, ему с трудом удавалось воздержание от алкоголя.
– Хозяйка отдыхает.
– И что? Разбудите ее!
– Невозможно.
– Мы приехали из Кракова!
– К хозяйке приезжают и из других стран, и даже с других континентов, – поджал губы старик и развернулся, явно чтобы уйти.
– Стоять! – закричал Вацлав. – Мы из полиции! Она должна нас принять!
– Пани Дороти никому ничего не должна, – сухо ответил старик, не оборачиваясь и не останавливаясь.
Что только ни кричал ему вслед Вацлав – дед как оглох. Фросе даже показалось, что разошедшийся полицейский сейчас начнет бросаться на решетку. Она буквально оттащила его от ограды и попыталась успокоить.
– Со мной, как с мальчишкой! Какой-то старый хрыч! Я же из полиции! Да кто она такая? Кем себя возомнила?! Подумаешь, великий психотерапевт… Перед законом все равны! – брызнул слюной помощник комиссара.
– Надо позвонить Владиславу, – предложила Фрося, сама не зная, что делать.
Старик на подходе уже к двери замер на полушаге, словно у терминатора закончилась батарейка. Затем медленно обернулся.
– Извините, какое имя вы сейчас назвали, юная пани?
– Владислав. Влад Светлов, – повторила Фрося, очень тронутая обращением «юная пани».
Дед вдруг довольно резво для своего возраста развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел назад, слегка увеличив скорость передвижения. Вернувшись к решетке, он открыл ворота.
– Проходите. Я слышал имя этого человека из уст своей хозяйки.
– В каком контексте? – поинтересовалась Фрося.
– Что перед ним или людьми, пришедшими от него, двери ее дома всегда открыты.
– Даже так? – многозначительно посмотрела на своего спутника Ефросинья.
– То есть полиции вы двери не открываете, а при упоминании имени Влада – пожалуйста? – искренне удивился Вацлав.
– Я исполняю волю хозяйки, – пояснил старик. – В списке людей, которых она готова видеть днем и ночью, будучи в любом состоянии, очень мало имен. И человек, коего вы упомянули, возглавляет перечень. Я его хорошо помню – очень обаятельный и умный молодой человек. Жалею, что он последнее время не балует нас своим вниманием.
Дед провел гостей в прохладный холл с камином, который в данный момент, естественно, не работал, и плотно закрыл за ними дверь, поясняя:
– У нас кондиционеры везде, ведь на улице такая духота. Вы присаживайтесь тут пока, а я пойду хозяйку потревожу.
Старик вернулся не скоро и развел руками.
– Что? И имя не подействовало? – спросила Фрося, опасаясь, что слуга сейчас попросит их покинуть дом.
– Я стучал, стучал, а хозяйка не отвечает. Крепко заснула, наверное. Пани Дороти после того, как в нашем доме перестал появляться пан Влад, стала часто перед сном принимать какие-то таблетки. С ними она очень хорошо спит. Но… но не до такой степени…
Старик на самом деле выглядел очень растерянным.
– Надо вскрыть дверь! – вскочил на ноги Вацлав.
– Что значит – вскрыть?! – испугался старик.
– Если надо, и вышибить!
– Хозяйка будет в шоке!
– В свете последних событий это не имеет значения, действовать надо быстро. Если потребуется для ее успокоения доставить сюда Владислава, то мы позвоним ему, вот увидите! Где она отдыхает?
– Второй этаж, вторые покои…
Дедок и сам зашаркал туда своей семенящей походкой, но Вацлав в два прыжка пересек холл, чуть не уронив слугу по неосторожности, и взлетел по лестнице. Фрося, только догадывавшаяся, о чем говорят мужчины, так как общались они исключительно по-польски, побежала следом.
От нервного напряжения и резкого рывка у нее потемнело в глазах, и девушке понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и перевести дух. Затем она прошла по шикарному светлому коридору к распахнутой настежь двери, поняв, что Вацлав находится именно там.
В большой комнате, правильной, квадратной формы перед глазами Фроси развернулась ужасающая картина. Рядом с кроватью под белоснежным и пышным покрывалом на полу из светлых, широких досок лицом вниз лежало тело женщины, чьи спутанные светло-русые с рыжим отливом волосы на затылке были все в запекшейся крови. Над ней склонился Вацлав и что-то тер по полу. У Ефросиньи даже дыхание перехватило.
– Господи! Что здесь происходит? – прислонилась она к косяку.
– Тихо!
– «Скорую»?
– Она мертва, – быстро ответил Вацлав.
– Так, может, реанимацию?
– Она мертва часов шесть, – отрезал Вацлав и продолжал что-то оттирать. – Закрой дверь!
Фрося не успела выполнить приказ и столкнулась лицом к лицу со стариком. Увидев хозяйку, тот окаменел на месте.
– Что вы думаете? – осторожно поинтересовалась Ефросинья у Вацлава, стараясь не смотреть на труп.
– Дверь! – снова закричал тот.
Фрося опять метнулась к двери и снова столкнулась с ошеломленным слугой.
– Уважаемый, вы бы или туда, или сюда, – предложила она дедуле.
– Хозяйка… Что же это такое? – очнулся слуга. – Вызывать полицию?
– Я сам полиция! Сколько раз говорить, закройте дверь и никого сюда не пускай! – завопил Вацлав.
Ефросинья, извинившись, захлопнула створку прямо перед носом старика. А затем, не выдержав, спросила:
– Что вы делаете?
– Ничего… так, ерунда, наследил тут… – ответил полицейский.
– Вроде же нельзя ничего трогать на месте преступления? Надо сразу вызвать полицию и смотреть, чтобы не затоптали следы, – высказала умную мысль Ефросинья.
– Что ты говоришь? Глупая… Что тут затаптывать? Нечего тут затаптывать. Все будет хорошо! – Вацлав все тер пол, уже запыхавшись.
Фрося не выдержала и что есть силы оттолкнула его.
– Я не…
Она запнулась на полуслове, так как увидела, что от неподвижно лежащей руки женщины натекла струйка крови, уже засохшей, которая образовала лужицу. Рядом с лужицей было начертано кровью слово, а испачканный палец погибшей говорил, что она то слово и начертала. Изображение медленно поплыло перед глазами Ефросиньи, так как слово это было «Влад», и написано оно было по-русски. Именно его
