На перроне Фрося все время оглядывалась. Она успела сильно испугаться в электричке и теперь опасалась, как бы те двое мужиков, налитых пивом под самую завязку, не вышли за ними, чтобы отомстить. Но по платформе шли обычные люди с сумками на колесах, рюкзаками и корзинками.
Через десять минут мать и дочь подошли к своей даче. Это был маленький, деревянный и даже слегка покосившийся домик с верандой и незакрывающимися ставнями. Евгений Григорьевич был гениальным физиком и при этом совершенно не приспособленным в быту человеком, не умевшим вести хозяйство. По дому он не делал ровным счетом ничего. Поэтому их милая дачка готова была уже развалиться на запчасти. Вокруг дома на десяти сотках буйно разрослись все растения из учебника ботаники – все, кроме плодоносных.
– Давно мы здесь не были… – вздохнула Фрося.
– У меня возник план продать дачу, – наконец-то выдала цель путешествия Зинаида Федоровна.
– Продать нашу дачу? – эхом откликнулась удивленная Ефросинья.
– Да, именно. Ну, сама подумай, зачем она нам. Машины у нас нет, да и тебе с твоим зрением за руль нельзя садиться. Вот так ездить на электричках? Нарываться на откровенное хамство?
– Не очень-то хотелось бы…
– Вот-вот! Сегодняшний случай – тому подтверждение. Словно знак. И потом, посмотри на дом. Он же не сегодня завтра рухнет. И останемся мы с тобой совсем ни с чем. Для такого участка и дома мужские руки нужны. А у меня, да и, кажется, у тебя тоже таких рук не предвидится. К тому же нам деньги понадобились. Самое главное в жизни – здоровье, ради него не жалко потратиться. Продадим участок и вернем долг. Ты вылечишься и не будешь должна Геннадию. Он в самом деле нехороший тип. Для чего нам дача? Совершенно ни к чему! – продолжала убеждать дочь и заодно себя Зинаида Федоровна. – Правда, за нее много не дадут, я узнавала. Цены резко упали, когда рядом проложили трассу. К тому же дом сносить надо, строить новый, специалисты сразу это поймут. Да и я обманывать не буду, не могу я так. А земля у нас запущенная…
– Но ведь жалко, мама!
– Жалко у пчелки!
– Раньше ты так нелитературно не выражалась, – отметила Ефросинья.
– Времена изменились, и я изменилась. И тебе советую. Если повезет, полтора миллиона получим. Пятьсот тысяч отдадим противному Геннадию, а нам целый миллион останется. Можем купить что-нибудь…
– Сдаюсь! Я смотрю, ты уже все решила, – подняла руки Фрося.
– Поверь мне, другого выхода нет. Я понимаю, что на этой даче прошло твое детство, что у тебя с ней связано много воспоминаний, но так будет лучше.
– Да, вот здесь вот мы с отцом вешали гамак, и он мне читал сказки весь вечер напролет… А тут мы разводили костер и жарили шашлыки…
– Конечно, я все помню, Фрося! Счастливые времена были. Но надо двигаться дальше, и с чем-то, учитывая сложившиеся обстоятельства, придется расстаться. Будь уверена, Фрося, твой отец поступил бы именно так. Лично я убеждена, что он сейчас смотрит на нас и говорит: «Продавайте к чертовой матери этот дом, лишь бы вам на пользу пошло!»
Женщины поднялись по скрипящим ступенькам крыльца, открыли дверь и зашли внутрь. Пахнуло затхлостью. Такой запах появляется всегда, когда в помещении долго никто не обитает.
– У нас и замок-то не очень надежный. Хорошо еще, что вовремя вошли в состав товарищества, где охрана поставлена неплохо, хоть краж нет. – Зинаида Федоровна смахнула паутину.
– Зачем мы сюда приехали? Попрощаться? – спросила Фрося.
– Можно и так сказать… Да и кое-какие вещи здесь остались, посмотреть надо, может, что возьмем. – Зинаида Федоровна отправилась в дальнюю комнату, служившую раньше спальней.
А Ефросинья прошла в самую большую комнату, гостиную, и осмотрелась. Ее охватили очень разные чувства. С одной стороны, сердце сжималось от воспоминаний о времени детства, с другой стороны, все здесь казалось уже чужим, жизнь в поселке стала совершенно другой. Соседи, две семьи, с которыми Кактусовы жили душа в душу, дружили и ели шашлыки под гитару и душевные разговоры, давно продали свои участки. Что ж, все понятно. Кому-то понадобились деньги на учебу детей, другая семья захотела улучшить жилищные условия в городе. Их землю купили богатые люди, сровняли дома с землей и отстроили огромные коттеджи из кирпича, отчего в окнах домика Кактусовых совсем померк свет. И стало совсем неинтересно приезжать сюда – ни вида, ни приятного общества…
Глаза Фроси остановились на деревянных полках, где лежали книги и кое-какие вещи, в основном принадлежавшие ее отцу.
– Ну, что тут? – заглянула к ней Зинаида Федоровна.
– Мама, мы заберем все вещи отца!
– Как скажешь… Конечно, заберем все, что наше личное. А мебель старая и абсолютно не пригодная в городе. Пусть новые хозяева разбираются и с домом, и со всем этим хламом.
Ефросинья взяла из дальнего угла полки запыленную бархатистую папку и сдула с нее пыль.
– Апчхи! – отреагировала Зинаида Федоровна.
Фрося раскрыла папку и увидела один-единственный листок формата А4, слегка пожелтевший, покрытый столбиками цифр.
– Что там такое? – привстала на цыпочки Зинаида Федоровна и попыталась заглянуть через плечо дочери.
– Если бы я хоть что-то в этом понимала… – ответила Фрося. – Эх, надо было идти по стопам отца в просторы математики и физики. Здесь сплошные формулы…
Зинаида Федоровна взяла папку в руки.
– Хм, странно… Боже, какое количество цифр!
– Но отец ведь часто делал расчеты. Ты разве никогда не видела?
– Видела, конечно. И сейчас выгребла кучу записок и бумаг с расчетами из-под его рабочего стола.
– Что ж тогда странного?
– На черновиках он действительно просто вел исчисления, но довольно небрежно, вкривь и вкось. А листы, переписанные начисто, всегда содержали записи и цифры, то есть в них были и расчеты, и пояснения. Здесь же выведены очень аккуратно только цифры. Работа явно не черновая, но почему-то в ней ни одного слова. И это очень странно. Ну да ладно, возьми и папку с собой.
– Мам, я вспомнила! Отец два года назад просил меня съездить в Польшу к своему другу с очень забавным именем…
– Не Людвиг Люцеус? – спросила Зинаида Федоровна.
– Точно! Я еще смеялась, вспомнила Гарри Поттера, а отец оборвал меня.
– Да, был у мужа такой друг. И что? Евгений просил тебя поехать к нему в гости? Одну?
– Тоже странно? На отца не похоже…
– Почему сам не поехал? Ну, взял бы тебя с собой… – Зинаида Федоровна задумалась.
– Папа вскоре после того разговора умер. Наверное, уже чувствовал себя хуже… Но он настаивал, чтобы я обязательно поехала, вроде как развеялась…
– И все?
– Ну и должна была отвезти его другу вот эту самую папку.
– Вот оно как! – покачала головой Зинаида Федоровна. – Значит, в ней что-то важное. Или важное для Людвига.
– Нехорошо получилось – я совершенно забыла о просьбе отца. Но надеюсь, бумажка все-таки не очень важная, раз и отец не сильно настаивал, и тот поляк до сих пор не объявился, – поправила челку Фрося, кладя папку в свою сумку.
Женщины собрали нужные им вещи в коробки и найденные мешки, а затем покинули дачу. Зинаида Федоровна пообещала вернуться сюда с мужем своей хорошей знакомой и увезти весь багаж на его машине.
А дома Ефросинья прочла на автоответчике сообщение от редактора издательства, где она занималась переводами. Семен Сухов просил ее приехать к нему для беседы, причем как можно скорее.
Глава 4
