лучах славы, окруженный женским вниманием. Они восторгались своим новым героем. Глеб оказался безвозвратно забыт, унижен и растоптан, и к тому же теперь женщины кидали на него уничижительные взгляды. Мало того, что накачал себе мышечную массу, а душонку оставил заячью. Он, мнивший себя самым сильным и крутым, не только не помог Диме в операции по спасению людей, но еще и покалечил тому руку. Кристина даже не подошла к Глебу, она не отводила влюбленных глаз от нового героя и мялась, вертясь поблизости. Ева не сдавала позиций и не отходила от своего брата, накрепко прицепившись к нему.
– Ты мне расскажешь все, – пригрозила она ему пальцем.
– О чем?
– О практике стилиста, которая помогла тебе обезвредить банду.
Дима рассмеялся. Ева только сейчас увидела у него на брюках кровь.
– Ты ранен?
– Это не моя кровь.
– Дима, ты много расспрашивал меня о моей жизни и ничего не говорил о себе.
– Все очень просто. Мама хотела сделать из меня музыканта и поэтому водила в музыкальную школу учить играть на скрипке. Я слыл прилежным учеником, у меня абсолютный слух, и мне пророчили музыкальное будущее. Я уже видел себя на сцене впереди симфонического оркестра, такая у меня была мечта.
– Так ты еще и на скрипке играешь? – спросила Ева.
– И на фортепиано, и на гитаре. Когда-нибудь сыграю и для тебя…
– Почему ты не стал музыкантом? Мне кажется, что у тебя сильный характер и ты добиваешься всего, чего хочешь.
– Мечта оборвалась в подворотне старого двора, когда я поздним вечером возвращался из музыкальной школы. Трое подростков избили меня и переломали мне пальцы скрипкой… – Лицо Димы дернулось, видимо, даже годы не смогли притупить его боль.
– Какой ужас… – крепче обняла его Ева.
– Самое интересное, что в тот момент я совсем не чувствовал боли, валяясь в снегу с перебитыми, отмороженными костяшками пальцев… Мне было безумно жаль скрипку, которая являлась для меня одушевленным предметом. С тех пор я потерял чувствительность кистей рук и фактически не чувствую боли.
«Понятно, почему Дима так спокойно сидел, когда этот, с позволения сказать, инструктор, разбивал ему кисть», – промелькнула мысль у Евы.
– Я вообще рос смазливым, хилым мальчиком. После серии восстанавливающих операций на кистях рук я, к удивлению многих врачей, стал снова играть, но вернуть былую подвижность моим пальцам, конечно, оказалось невозможно. Моей маме объяснили, что рядовой музыкант из меня получится вполне, а вот виртуоз – никогда. Такой поворот событий нас не устраивал. Мы с мамой были максималистами: или все, или ничего. Тогда она привела меня в школу восточных единоборств, где меня благополучно тренировали долгие пятнадцать лет. Я достиг в спорте всего, чего хотел, дальше надо было или уходить на тренерскую работу, или уходить из спорта. Я ушел…
– Небось кирпичики ломал? – поинтересовалась Ева.
– А как же! Мне было легче, чем другим ребятам, с моей пониженной восприимчивостью к боли в руках. Я мог наносить страшные удары. Спорт сильно изменил меня, но творческое начало взяло верх, и я оказался в художественном вузе. Остальное ты знаешь, – отвечал Дима, подставляя свое лицо солнечным лучам.
– Одного не понимаю, почему ты, обладая таким потенциалом, дал покалечить свою руку Глебу? Да ты же мог его уничтожить!
– Вот поэтому и не тронул… я не агрессивный, – подмигнул он сестре.
– А почему ты не взял с собой оружие? С ним было бы намного легче. Да еще эти твои странные фразы о том, что ты не хотел бы кого-нибудь убить.
– Да ты все замечаешь! – удивился Дмитрий. – Оружие я не взял, потому что владею техникой изъятия оружия у любого человека в принципе и, честно говоря, не хотел бы никого пристрелить! Хватит уже… Не смотри на меня так. Один раз влез в драку, их было много. Я не рассчитал. И один из парней так и не оправился от моего удара. Меня не судили, полностью подтвердилось мое право на самооборону, но с тех пор живу с грехом на душе. Я воспользовался этим правом, но я не смел убивать других людей.
– Ты убил преступника! – возразила Ева.
– Останься этот парень жить, у него бы был шанс исправить собственные ошибки и изменить свою жизненную позицию, а я отобрал у него этот шанс, как когда-то отобрали у меня шанс стать музыкантом. Тогда я ушел из спорта…
– Тебя это мучает? – участливо спросила Ева.
– Я думаю, что это умрет со мной, – Дима достал сигарету и закурил.
Ева смотрела на его красивый профиль, черные волосы, развевающиеся на ветру, перевязанную, окровавленную руку, которой он держал сигарету, и брат на фоне черного флага напоминал ей пирата из волшебного сна любой романтично настроенной девушки.
«Плохо, что он мой брат, я бы не отказалась от такого мужчины», – вдруг подумала Ева и сама испугалась своих мыслей.
Глава 10
Когда судно приблизилось к пирсу, показалось, что на пристани «Буревестника» проходил праздничный карнавал со вспышками и фейерверками. Все побережье просто пестрело от служебных машин с мигалками.
