мужчиной и совсем в другом месте.
– Я встретила мужчину… – задумчиво сказала Глаша, вспомнив Алексея. Вернее, он и не выходил у нее из головы, но все время мыслям о нем сопутствовал неприятный осадок в душе.
– Красивый? – уточнила Тоша.
– Очень. Вот он меня сюда и отправил, – почему-то доверилась Глаша. Наверное, ей просто захотелось кому-то поплакаться.
– То есть таким образом наказал? – захихикала старушка.
– Думаю, да… Мол, знай свое место… – улыбнулась Глаша, впервые посмотрев на ситуацию с юмористической точки зрения и как-то сразу получив облегчение на сердце.
– Как бы он не просчитался, – заметила Антонина. – Дурачок, право…
Женщины уже вышли из леса, причем к каким-то сараям и другим подобным постройкам. На улице никого не было. И вообще вокруг было абсолютно безлюдно.
– И где здесь можно поесть? Мне сказали, что есть кафе, ресторан, но безадресно… – растерялась Глафира.
– Я знаю, следуй за мной, – по-свойски скомандовала спутница, пребывавшая в прекрасном настроении. Еще бы, дама заполучила напарницу для посещения ресторана! Все лучше, чем сидеть в одиночестве на бревне в лесу.
Глафира тоже не имела ничего против ее присутствия, даже была рада, что не одна. Пусть и сомнительная компания, но все-таки… Странная женщина ее не раздражала.
Кафе, вернее, деревянное крыльцо с навесом, приветливо мигало огоньками. Лестница уходила вглубь, в подвал, дверь была открыта, и снизу доносилась веселая музыка.
– Нам туда! – оживилась старушка. А затем, не успела Глафира и глазом моргнуть, вскрикнула и кубарем скатилась вниз по ступенькам.
Звук раздался потрясающий – словно бабка сломала каждую свою косточку, а головой приложилась о каждую ступеньку. Глаша очень пожалела, что не умеет ругаться матом, который сейчас облегчил бы возникшее у нее шоковое состояние. Выйдя из секундного замешательства, она только и успела произнести: «Твою мать…» – и подбежала к скорчившейся в углу в позе эмбриона Антонине.
– Господи! Вы живы?
– Я? – испуганно спросила Тоша, часто моргая глазами, словно ее состояние и слово «жизнь» в данный момент находились на разных полюсах.
– Ну не я же! Ну, вы даете… Просто за сотую долю секунды покатились, как резиновый мячик! Я не успела не то что поймать, а даже охнуть.
– Сама не ожидала… Так обрадовалась, что сейчас будем кушать, что ступила мимо ступеньки… – Бабка все еще лежала на полу.
– Давайте попытаемся встать, – предложила ей Глаша.
– Давайте, – быстро ответила Антонина, словно речь шла вовсе не о ней.
Глаша наклонилась и попыталась ее поднять. Со страшными стонами старушка поднялась, обхватила Глафиру обеими руками и тут же завопила:
– Моя нога!
Ее крик был страшен.
– Держитесь за перила, я посмотрю… – велела Глаша, присела на корточки и ужаснулась.
Не надо было быть врачом, чтобы понять: нога несчастной сломана.
– Садитесь, – приказала она Антонине.
– Что?
– Садитесь прямо тут! Вам нельзя стоять. И на эту ногу не опирайтесь.
– Что там, Глаша?
– Похоже, перелом.
– Ой!
– Спасибо, что еще так, могли ведь и шею свернуть, – строго ответила Глафира, помогая женщине опуститься на цементный пол и аккуратно прислоняя ее к стенке. – Сидите и не двигайтесь, я за помощью…
Глаша вошла в помещение кафе, полное табачного дыма и кухонных ароматов, и обратилась к бармену:
– У вас на лестнице женщина сломала ногу.
Молодой парень с глазами навыкате сфокусировал взгляд на посетительнице, явно ничего не понимая или просто безучастно, и с ходу заявил:
– Мы тут ни при чем!
– А я вас ни в чем и не обвиняю, просто прошу оказать помощь, – спокойно сказала Глафира.
– У нас не медпункт! Убирайтесь отсюда! – совершенно неожиданно для Глаши парень повел себя агрессивно.
– Да вы что? – оторопела Глафира. И в сердцах выпалила: – Старая женщина валяется у вас под дверью в беспамятстве со сломанной ногой, а вы такое говорите!
– А чего она сюда приперлась? Наше заведение не для пенсионеров! – нагло объявил бармен, надувая пузырь из жвачки. – От меня-то вы что хотите?
– Как что? А оказать человеческую помощь? – не понимала такой черствости Глаша.
– Вот и оказывай! Я, что ли, должен ухаживать за какой-то бабкой? Она к нам не имеет никакого отношения!
– Вызовите «Скорую»! – настаивала Глафира.
– Слушай, ты! Сейчас я вызову охрану и выкину тебя отсюда! Поняла?
Дальше произошло совсем неожиданное. Бармен протянул руку через стойку, схватил посетительницу за ворот и заорал:
– Убирайся вон!
Он даже встряхнул ее для убедительности.
– Отпустите меня… – Слова застряли в горле потрясенной женщины.
Неожиданно парень разжал руку, и Глаша, отлетев на три метра, врезалась в стену. Оказалось, бармену помогли ее отпустить – какой-то высокий мужчина чуть ли не вырвал ему руку, сопроводив действие словами:
– Отпусти девушку, козел!
Трое мужчин, посетителей кафе, тут же вскочили со своих мест и кинулись на защиту бармена. Что характерно, когда тот оскорблял Глашу и распускал руки, они не вмешивались. Человек, заступившийся за нее, бросил коротко:
– Уходи отсюда!
– Матвей? – только сейчас узнала она его, но, похоже, ему было не до разговоров.
– Быстро уходи! – повторил тот и вступил в явно неравную схватку с тремя местными жителями.
Посыпались ругательства, угрозы, удары… У Глаши поплыло перед глазами. Раздались звон разбитой посуды и крики бармена:
– Уройте его, ребята! Вышвырните их вон! Да что себе позволяют эти приезжие? Совсем обнаглели!
Матвей уже вырубил одного из нападавших и сейчас пытался справиться с остальными. Получалось у него очень здорово, но силы были неравные. Глаше такой расклад не понравился, и она кинулась на одного из нападавших сзади, застучав по его спине кулачками, словно барабанными палочками, с грустью видя бесполезность своей атаки. Раньше она и не задумывалась, какие у нее тоненькие ручки и ничтожно маленькие кулачки – толку ее удары не приносили никакого.
Чья-то грубая, потная рука схватила ее за волосы и откинула в сторону. Глаша стукнулась головой о стену, на время потеряв ориентацию и свет в глазах. Но, придя в себя, снова кинулась в бой с упорством маньяка. Однако ее отбрасывали снова и снова. И вот сквозь растрепавшиеся волосы Глаша увидела красное лицо Матвея и его же шею со вздувшимися венами. Лицо Матвея лежало на барной стойке, а шею сжимали чьи-то огромные волосатые руки с золотой печаткой. Зрелище было не для слабонервных, так как на барную стойку вместо горячительных напитков текли слюни и кровь.
