стола.
– А восемнадцать лет есть? – хитро посмотрела на ребят Вера.
– Ну что ты? Нам по двадцать четыре года! Ты же видела наши паспорта! Мы же на последний курс перешли! – сказал Дима, а Вера смотрела на Гришу.
– Видела, видела... Ладно, поухаживайте за дамами, разлейте понемногу...
– Я больше не... – попыталась было отказаться Меланья.
– За знакомство! За здоровье! За отсутствие айсбергов на нашем пути! За счастливый и не очень счастливый случай, который свел нас вместе. У каждого своя история.
Против такой тирады Меланья возразить не смогла. Вера же вытащила коробку конфет и ловким резким движением ее раскрыла.
– Берите! Понимаю, не лучшая закуска к водке, но это единственное, что приносят иногда благодарные пациенты или их родственники.
Они пили, заедая теплую, противную водку не менее противными мягкими шоколадными конфетами. Но все равно настроение у компании резко улучшилось, все стало казаться родным и очень добрым. Меланье, правда, приходилось периодически подавлять рвотный рефлекс в неокрепшем желудке. Она только одного не могла понять – показалось ей, что между Верой и Гришей что-то есть? Взгляды, которыми перебрасывались Вера и Гриша, Меланью наводили на подозрение. Конечно, возникали мысли типа «он же в сыновья ей годится». Хотя сейчас было такое время, что разница в возрасте мало кому мешала.
– Вера, у нас скоро практика заканчивается. – Гриша обращался исключительно к ней.
«Не показалось», – решила Меланья.
– Ну и что? Счастливого пути. – Вера напустила на себя самый безразличный вид на свете.
– Ну, началось... – закатил глаза Дима.
И Меланья еще раз утвердилась в своем подозрении.
– Поехали со мной, – обратился к Вере Гриша.
Та нервно закачала ногой и посмотрела на Меланью, понимая, что должна ей кое-что объяснить.
– Поклонник у меня, видишь, нарисовался. Молоко на губах не обсохло...
– Мне двадцать пять лет! Я – взрослый мужчина! – прибавил себе один год парень.
– А мне сорок пять!
– Ну и что?
– Между нами пропасть!
– Между нами любовь! – возразил он.
– Какая такая любовь! – фыркнула Вера.
– Раньше ты так не говорила.
– Хватит! Будь мужиком, раз так говоришь о себе! Было и прошло! Спасибо за доставленные минуты счастья и всего хорошего! У меня сын такой, как ты, и я виновата во всем, раз раньше об этом не подумала. Захлестнуло меня...
– Семейные разборки, – подмигнул Меланье Дима.
Она же себя чувствовала очень неуютно.
– Я переживаю за тебя, – сказал Григорий.
– А вот этого, мальчик, не надо! – вспыхнула она.
– Он не оскорбить тебя хочет, а предупредить, – вступился Дима.
– О чем?
– Вера, клянусь тебе... Этот дом скоро рухнет, – сказал Григорий. – Мы с братом давно уже это подозревали, но гнали нехорошие мысли из головы. Но вчера, реставрируя подвал, мы увидели очень глубокую трещину, которая уже ходит.
– Что значит ходит? – спросила Вера.
– Это значит, что скоро произойдет обвал. Вас тут живьем похоронит под грудами асбеста и кирпича.
Вера тупо посмотрела на Гришу, хлопая ресницами.
– Это ты сейчас придумал, чтобы я уехала с тобой?!
– Так и знал, что ты мне не поверишь. Я говорю правду! Счет на часы! – воскликнул обеспокоенный парень.
– Я подтверждаю каждое слово брата, – добавил Дмитрий. – Я тоже считаю, что здание обвалится. А вы не смотрите на нас, как на бедных студентов. Мы, между прочим, архитекторы, профессионалы. Идем на «красный диплом», последний курс.
Вера задумчиво отправила в рот сразу две конфеты и с трудом выговорила:
– То, что дом – дерьмо, мне давно известно. Уже было несколько комиссий, которые говорили, что здание аварийное, но ответственность за серьезное решение никто на себя не брал. Да и денег нам на такой глобальный ремонт никто не давал.
– Это чувствуется сразу, – подтвердила Меланья. – Хоть я и не архитектор и даже не маляр и плотник... Просто свежий взгляд со стороны, да и мой копчик – первая ласточка... А эти ребята – профессионалы и им можно верить...
Вера допила водку, громко поставив стакан, вытерла рот рукой.
– Все! Хватит пить! Раньше здание кое-как ремонтировали, приезжали непонятные личности. Согласна, архитекторы, прибитые сюда практикой, здесь впервые. Да и трещину эту я видела. Она появилась недавно.
– Ну, я же говорю! Я не могу уйти отсюда, пока тебе, Вера, грозит опасность. Пусть даже ты меня и не любишь! – воскликнул Гриша.
Вера закатила глаза, всем своим видом показывая, как ей надоел этот «детский сад». Но вслух произнесла:
– Хорошо! Еще раз просигнализирую в эксплуатационный отдел. Говорить с нашим директором бесполезно, он вообще знает с детства только одну фразу: «У меня нет денег».
– Ты так и не поняла! Дом рухнет сегодня-завтра, а твои обращения в эксплуатационный отдел затянутся на недели и месяцы.
Опухшее покрасневшее лицо Веры вытянулось. Стало понятно, что до нее наконец-то дошло сказанное ребятами.
– Что же делать?! Если мы сейчас побежим жаловаться на эту трещину, нас никто слушать не будет! Тем более, что вы все-таки не дипломированные специалисты и не поляки. Я имею в виду, что вы практиканты, и еще к тому же иностранцы!
– Тут же столько народа... – протянула Меланья.
– Очень много одиноких стариков и больных людей, обиженных жизнью, – горько улыбнулась Вера. – Неужели их ждет такой страшный конец?
– Вера, очнись! Какой конец?! Ты сможешь спокойно жить, зная, что могла спасти людей и не спасла?! – прикрикнул на нее Гриша.
– А что я могу?! Если я начну эвакуацию, меня заберут в психушку. Да и куда я эвакуирую больницу? К себе домой?!
– У нас с Димой есть план. Ты только дай нам возможность его рассказать, то есть спокойно выслушай.
– Да и во время рассказа не кричи: «Да вы с ума сошли! Да это же – уголовщина! Да я никогда на это не пойду!» Просто дослушай до конца! – согласился с братом Дмитрий.
– Уже интересно, – хмыкнула Вера.
– А может быть, выйдем отсюда... Ну, пока мы будем слушать этот захватывающий рассказ, – робко подала голос Меланья.
– Точно! А то и нас тоже может накрыть! – согласился Дима.
– А я категорически не тронусь со своего места, пока не услышу план! – заявила Вера, правда вовсе не выглядевшая такой уж смелой.
– Тогда быстрее! – попросила Меланья, явно нервничая.
– Ты сама как-то сказала, что, пока дом не обвалится и кто-то не погибнет, здесь ничего не изменится. Вот мы и предлагаем...
