– Интересная компания, – буркнул Костя и вяло кивнул Ватрушкину: – Привет!
– Здравствуй, Шаров! Спустился с гор? Эксцентричная блондинка все-таки заставила тебя это сделать?
Константин неопределенно пожал плечами и покосился на Ричарда. Затем спросил у Яны:
– А что здесь делает твой бывший муж?
– Он прибыл сюда в качестве адвоката, – ответила Яна.
– Ну, что ж… если здесь и официальные власти, и адвокат, думаю, нам стоит отдать свою находку, – обратился к Яне, понизив голос, Константин.
– Думаешь?
– А что нам с ней делать? Солить, что ли?
– О чем вы шепчетесь? Не нервируйте меня! – воскликнул следователь.
– Да вы нам спасибо должны сказать! Костя нашел Тамару! – выдала информацию Яна, решив пойти в наступление.
– И где она? – Кадык дернулся на шее Ватрушкина.
– Здесь, на катере, – ответил Костя, и повисло тяжелое молчание.
Ватрушкин, Ричард, мокрый Костя и немного пришедшая в себя Яна стояли вокруг трупа Тамары, каждый думая о своем, о наболевшем.
– Говорили, что она была беременная, – первым нарушил молчание следователь.
– В том-то и дело, – вздохнула Яна.
– Я нашел труп на дне в небольшом углублении, уже прикрытый слоем ила, а удержал его на дне этот мешок, за веревку, привязанную к телу. – Константин кивнул головой на холщовый мокрый мешок, поднятый им со дна.
– Что там? – оживился Ватрушкин, старающийся не ударить в грязь лицом перед московским гостем.
– Я не знаю, но он тяжелый, – ответил Костя.
– Похоже, что это и есть «ребенок» Тамары, – проговорила Яна, которой не терпелось узнать, что находится внутри.
Следователь перехватил ее любопытный взгляд.
– Ну что, здесь вскроем? Или поедем в участок?
– Вы – представитель власти, мы – свидетели, можете вскрыть здесь, – подал голос Ричард.
– И то верно! – обрадовался Ватрушкин, который, находясь на катере Константина, периодически то вытирал пот с лица, то зеленел, словно готовясь вывернуть содержимое своего желудка за борт.
Он метнулся к мешку, оттащил его подальше от утопленницы и, недолго думая, вытряхнул все его содержимое на палубу.
Запоздалая мысль Яны – а вдруг там части расчлененного тела – сразу выветрилась из головы, как только они увидели то, что скрывал отсыревший мешок. Куча старинных золотых украшений, уже изрядно подпорченные, разбухшие, в окладах из сусального золота старые иконы и пачки денег в полиэтиленовых мешках.
– Ничего себе! – присвистнул Ватрушкин.
– Вот этот груз и утянул Тому на дно! Все сходится! Как и говорил Никита, она моментально исчезла под водой, и он ее уже не смог найти, он же не водолаз! – закричала Яна торжествующе.
– В соседней станице ограбили церковь и одну зажиточную семью, у которой украли все фамильное старинное золото. Двое людей были зверски убиты, – проговорил следователь. – Значит, работа «аниматоров»?
– Хорошее прикрытие – живот беременной. Кто подумает на семейную пару, тем более работающую в санатории, – сказала Яна. – Вот она чего боялась! Испугалась, что Никита их вычислил, и захотела его убить, заманив в море. Если еще лучше здесь поискать, то наверняка можно найти и пистолет!
– С меня довольно! Я, извините, устал, – сразу же отозвался Константин, поскорее расстегивая «молнию» на своем комбинезоне, чтобы Яна не настояла и не спихнула его в море.
– Я могу привести десяток причин, что вы не можете задерживать того парня, которого обвиняют в убийстве девушки, – сказал Ричард.
Ватрушкин решил не связываться с человеком, имеющим бумагу с Петровки, и почесал затылок.
– Да я понял… Доказательства теперь на стороне Никиты Серебрянникова. Похоже, он говорил правду. Я сегодня же его отпущу. Только пока не рекомендую вам уезжать…
– А мы пока здесь, – заверила его Яна и захлопала в ладоши, повернувшись к водолазу: – А все-таки не зря мы здесь работали! Спасли человека от тюрьмы!
– Мы? – удивился все еще тяжело дышавший Константин.
– Нырял ты, – согласилась Яна, – но я выступила в роли мотора, который сдвинул тебя с места!
– Ну, уж тут не поспоришь, – вздохнул Ватрушкин. – Знаете, но все же побыстрее бы это дело разрешилось, а вы смогли бы отсюда уехать, – вдруг высказал свои мысли вслух следователь, и все посмотрели на него. Костя с согласием, Ричард с пониманием, а Яна с обидой.
