– Я? – встрепенулась Яна, – я это… с астмой.
– Да, это тяжелая болезнь, – кивнула головой собеседница, – а я вот мучаюсь отложением солей и давлением. Совсем житья нет, особенно по утрам и в душную погоду. А когда дождь идет, суставы…
Яна полчаса слушала лекцию о тяжелой жизни при больных суставах и с тоской поглядывала на табличку, где было написано, что медработники, инвалиды и участники войны могут войти вне очереди. Совесть не позволяла ей воспользоваться правом медработника и войти вперед бабулек. Правда, несколько дедков, гремя медалями, протискивались вне очереди. Они вызывали на себя сразу же волну негодования.
– Я тоже всю войну работала! Ну, нет медалей, так что, я не заслужила к врачу без очереди войти? Да я пятерых родила! – возмутилась одна пожилая дама в берете.
Когда же наконец Яна вошла в кабинет врача, она была неприятно поражена. Татьяна Игоревна почему-то напоминала бульдога. Большая, грузная, в не первой свежести криво застегнутом халате, она сидела за столом и что-то писала. Ни о какой дружелюбной улыбке не могло быть и речи.
– Здравствуйте, – сказала Яна.
Шариковая ручка в полном кулаке врача продолжала шуршать в тишине.
– Ну? – выдала терапевт, не поднимая густо накрашенных век.
– Я по поводу Вероники Игоревны Журавлевой.
– Ну? – повторила доктор, беря из рук Яны страховой полис и заполняя статистический талон о том, что она провела прием и вполне заслуживает заработной платы.
– Я бы хотела знать, что с ней?
– С кем?
– С Вероникой Игоревной Журавлевой.
– Кто это?
– Ваша пациентка.
– А вы кто? – все-таки подняла веки Татьяна Игоревна, и Яна пожалела, что не обвела себя меловым магическим кругом от нечисти, как герой повести Гоголя «Вий».
– Яна Цветкова…
– Так какого черта вы мне пудрите мозги? – Взгляд участкового терапевта был злым, тяжелым, уставшим и ненавидящим все человечество сразу.
– Я не пудрю мозги, я интересуюсь ее состоянием, – осторожно сказала Яна, подумав: за что государство повышает им зарплату? Явно не за хорошую медицинскую помощь.
– А кто она вам? – рявкнула терапевт.
– А какая разница?
– А я сейчас охрану позову! – стукнула ручкой по столу доктор.
– Нам охрана расскажет о заболевании Вероники? – удивилась Яна.
– Хватит испытывать мое терпение, я веду прием! Вы видели, сколько народа в коридоре?! А я на приеме одна, без медсестры, и каждой бабке по десять рецептов надо выписать! Не морочьте мне голову!
– Послушайте, Татьяна Игоревна, я сама медик, поговорите со мной, как коллега с коллегой.
– Медик? – презрительным взглядом терапевт окинула высокую фигуру Яны.
– Я – директор стоматологического центра, – пояснила Яна.
– Понятно! Стоматолог! Да еще и директор! У вас куры денег не клюют, так вы думаете, что все так живут?! Знаете, сколько я получаю? Медик!! Зажрались там у себя в платных!
Яна поняла свою главную оплошность в разговоре с этим врачом. Она достала из кармана тысячу рублей и положила перед ней.
– Возьмите, пожалуйста, за беспокойство.
Денежная купюра мгновенно исчезла в кармане халата Татьяны Игоревны, она даже просветлела с лица.
– Так о ком вы спрашиваете? О Нике? Конечно, знаю ее… такая молодая… инвалид… да я ее сама на комиссию посылала. Я заботилась о том, чтобы ей назначили пенсию по инвалидности и давали лекарства бесплатно. Она и за рецептами ко мне раз в месяц заходит.
– А чем вы ее лечите? – спросила Яна.
– Лечим? – переспросила Татьяна Игоревна, и по ее лицу Яна поняла, что зря она это спросила.
– Ну… выписываю ей таблетки…
– А острые приступы удушья чем купируете? – продолжала допытываться Яна.
– А я не «Скорая помощь», острые приступы они купируют.
– Она где-нибудь обследовалась?
– Нет… а зачем? Диагноз поставлен верно, инвалидность государством дана, я рецепты выписываю.
