— Напротив, — возразила бомба. — Единственное, что было мне не по душе, это что по моей вине погибнет Себастьян Дренч, олицетворение упадничества и нигилизма. Но раз он стал ренегатом, то пусть себе погибнет. Вы мне сообщили превосходные новости.
— И вовсе я не ренегат, — обиделся Себастьян. — Я просто понял, какую раньше нес чушь. Да кто я такой, чтобы учить Галактику страдать? Я вел спокойную жизнь, не ведая истинного смысла слова «страдание». Мое окружение поощряло меня строить из себя вдохновенного пророка отчаяния, передавая мои изречения моим верным почитателям, а на самом деле я ни о чем ни черта не знал. Я был абсолютно невежественным и ничем не примечательным молодым человеком, который, к несчастью, позволил себе увлечься своей ролью.
— Я бы не сказала, что ваша жизнь была спокойной или ничем не примечательной, — возразила бомба. — Мало кто был брошен родителями в пустынных горах или воспитан таинственным отшельником, преподавшим ему эзотерические доктрины, что с начала времен передаются от учителя к ученику.
— Ну, вы действительно легковерны, — вздохнул Себастьян. — Все это вранье. Мой издатель напечатал все это на суперобложке моей второй книги, откуда эта чушь и перекочевала во все мои стандартные биографии. А на самом деле я вырос в тишине и покое. Мои родители были добрыми и любящими людьми и оба работали в региональных отделениях крупной пельдранской страховой компании.
— Так как же вы стали самым известным во всей Галактике философом-нигилистом? — с явным подозрением в голосе спросила бомба.
— Все началось с обычных подростковых комплексов, — начал Себастьян Дренч. — Я слонялся по своему родному городку, крошечному местечку в горах Пельдрана, и изо всех сил сам себя жалел. Меня никто не понимал, все взрослые казались тупыми и самодовольными — ну, все как у всех. Друзья прозвали меня Старым Ворчуном. Но тогда мне и в голову не приходило сделать нигилизм своей профессией. Конечно, я бы перерос это юношеское чувство отчаяния и зажил бы нормальной скучной и счастливой жизнью, — продолжал Себастьян, — не выиграй я в лотерею поездку на Катабракс. Не знаю, слышали ли вы это название. Когда-то его называли планетой миллиарда улыбок. Местные жители славились во всей Галактике своей открытостью и жизнерадостностью. У них был очень развит туристический бизнес, основанный именно на этом. Зачем летать на чужую планету, только чтобы смотреть на всех этих дебилов, хихикающих про себя, — мне никогда не понять, но так это было.
— Слушайте, Себастьян, вы сами понимаете, что делаете? — перебил его Дракс. — Осталось всего одиннадцать минут до момента, когда эта бомба уничтожит вселенную. И вы думаете, что мы можем эти последние минуты тратить на выслушивание вашей биографии?
— Я надеюсь, что, если смогу дать ей понять, как смешны были мои претензии на роль певца страданий, она может пересмотреть свои побуждения. А что, у вас есть предложение получше?
— Нет, предложения получше у меня нет, — неохотно признался Дракс. — Просто постарайтесь сделать ваш рассказ короче, вот и все.
— Мои друзья просто ржали, когда узнали, что я выиграл поездку на Катабракс, — продолжил Дренч. — Ржали, что из всех участников приз достался самому унылому. Они настояли, чтобы я поехал, и я поехал. Должен признаться, что, когда наш корабль долетел до Катабракса, я уже с нетерпением ожидал высадки. Не знаю почему — может, сам начал уставать от собственной меланхолии. Мысль, что меня победит в споре на эту тему какая-нибудь местная красавица, была весьма заманчивой. Но все произошло совсем не так, как я себе представлял. К своему немалому удивлению, я обнаружил, что хваленая жизнерадостность тамошних аборигенов оказалась весьма хрупкой. Им хватало пары часов разговоров со мной, и они делались мрачными меланхоликами.
Состояние несчастья было для них в новинку. И им оно понравилось. Через неделю вокруг меня уже собирались толпы. Меня угощали выпивкой и старались держаться поближе ко мне, чтобы услышать нечто, способное развеять все их иллюзии. Мое изображение стало появляться на страницах местных газет, потом на телеэкранах. Через год меня назначили профессором нигилистических наук старейшего и самого престижного университета планеты. Мои идеи распространялись со скоростью лесного пожара. Вскоре индустрия туризма Катабракса дала серьезный сбой, что дало наконец-то его обитателям реальный повод для огорчений, но абсолютно не встревожило меня. Стала успешно складываться моя карьера. Я стал знаменитостью, меня начали приглашать на светские мероприятия, мои книги продавались как горячие пирожки, причем не только на Катабраксе, но и на соседних планетах.
Конечно, вечно так продолжаться не могло. В конце концов мое влияние вызвало полный крах экономики Катабракса, и планета рухнула в анархию и гражданскую войну. Мне посчастливилось за взятку получить место на последнем улетавшем корабле и начать прибыльные лекционные турне по звездным системам, с планеты на планету, распространяя, учение о тщетности всего сущего. Среди галактической публики мои доктрины оказались так же популярны, как и среди жителей Катабракса. Затем у меня появилось собственное телевизионное шоу, транслировавшееся по всей Галактике. Я встречался с самыми разными духовными лидерами и философами, я вступал с ними в спор, доказывая, что их учения — не что иное, как лишь жалкие попытки отрицать самоочевидную бессмысленность жизни. К счастью, к тому времени я уже открыл для себя чудодейственные свойства морикина, и с его помощью мне удавалось достигать весьма зрелищных результатов. Например, благодаря этому славному препарату некий престарелый архиепископ отрекся от своей веры и, упав на колени, провозгласил меня новым мессией. Вы просто не поверите, какой оглушительный успех я имел в ту пору! Каждый вечер в новостях сообщалось, как люди, посмотревшие мою программу, кончали жизнь самоубийством, или бросали высокооплачиваемую работу и удалялись медитировать в пустыню, или впадали в отчаяние и целыми днями отказывались вставать с постели.
Как-то раз на пике этой медийной истерии я проснулся посреди ночи и увидел два огромных светящихся глаза, зловеще плавающие в темноте моего гостиничного номера. Слегка встревоженный, я включил свет и увидел абсурдную и странно знакомую фигуру на полу возле кровати, грустно смотревшую на меня. Это был коротышка ростом около четырех футов с глазами-блюдцами, голубоватой кожей, похожим на картофелину носом и блестящей, абсолютно лысой головой.
Я не успел еще подумать позвать телохранителей, как это существо заговорило. Оно сказало мне, что его зовут Грип и что он — один из последних оставшихся в живых обитателей планеты Вельдра. Долгие тысячелетия его раса вела простую, мирную жизнь в джунглях своей родной планеты, питаясь орехами, плодами и фосфоресцирующими грибами. Они, вне всякого сомнения, вели бы ее и дальше, если бы не имели несчастья быть похожими как две капли воды на Крампа, симпатичного героя невероятно популярного мультсериала одной крупной телесети.
Когда ее владельцы узнали о вельдранах, то пришли в небывалое возбуждение. Они уже заработали сотни миллионов кредитов на продаже маленьких куколок, изображающих Крампа, способных ходить взад- вперед и повторять популярные цитаты из сериала. Однако рынок вскоре насытился этими игрушками, и у владельцев телесети возникла необходимость придумать что-то новое, чтобы поддержать приток денег на прежнем уровне. Живые копии Крампа показались им самой подходящей идеей. Было решено отправить на Вельдру батальон наемников, которым надлежало захватить в плен все население планеты и вывезти его оттуда на звездолетах, чтобы продавать по всей Галактике. Для легализации этих действий было начато судебное разбирательство, в ходе которого целую расу обвинили в незаконном использовании товарного знака, принадлежащего телевизионной сети. Вельдранам было неведомо, кто такие адвокаты или что такое права на интеллектуальную собственность. Поэтому уже через неделю телесеть выиграла дело и получила официальное разрешение на отлов вельдран, имевших даже слабое сходство с героем мультфильма.
За несколько месяцев население Вельдры почти исчезло. Наемники разрушали их деревни, а обитателей сгоняли в поспешно созданные лагеря. Захватчики понятия не имели, чем надо кормить пленников для поддержания жизни, и вельдране стали болеть и умирать. Тех немногих вельдран, которым посчастливилось остаться в живых, ожидало отнюдь не лучезарное будущее, поскольку они были проданы в качестве игрушек детям богатых родителей, тоже не имевших представления, как их содержать.
Грипу удалось спастись, сбежав с родной планеты в трюме торгового корабля. Он стал одиноким изгнанником в чужом и равнодушном мире, не зная, остались ли в живых другие его соплеменники. Несколько месяцев он прожил на территории заброшенного завода, чуть не сошел с ума от горя, а его тело сильно ослабело от невозможности приспособиться к чужой пище. Однажды Грип случайно посмотрел по
