– Никогда не видел такого, а уж сколько лет работаю, – всхлипнул даже водитель.
Его автомобиль сентиментально бибикнул на прощание. Вороны снялись с мест и, растроганно каркая, стали выписывать над крышами мёртвые петли. После чего из некоторых форточек вновь вылетели ненужные в хозяйстве предметы.
– Вы посмотрите, что делается! Ценный же антиквариат выбрасывается! Так, мне нужно три человека, чтобы всё это собрать! Три человека! – высунулся из недр складского помещения Константин Петрович.
Его коллеги, молча переглянувшись, припустили к парадному входу, чтобы избежать позора. Если Цианиду так приспичило стать счастливым владельцем старой кастрюли, треснувших конторских счётов и какой-то расписной жестяной банки, то пусть сам всё это и подбирает.
– Хорошо бы, чтобы такая разгрузка была каждый день! – произнёс Денис, пока они с Виталиком и Шуриком поднимались по лестнице на второй этаж. – Вам совершенно необходимы физические упражнения!
– Да-да, – с притворным энтузиазмом заявил Виталик, – совершенно необходимы! Жаль только, что, пока мы там разгружаемся, здесь работа сама за нас не делается. А мне Петрович с утра дел накидал так, что будь здоров.
– Закаляйся, если хочешь быть здоров! – невпопад брякнул Шурик, как всегда задумавшийся о чём-то своём.
К слову сказать, закаляться мунгам совершенно не обязательно, потому что они не простужаются. Есть у них такое замечательное преимущество перед прочими людьми. Легенда гласит, что когда-то, очень-очень давно, некому мунгу то ли третьей, то ли даже четвёртой ступени захотелось поглядеть, как там работают на Земле младшие сотрудники. Прикинулся он обычным человеком и с удивлением обнаружил, что работать-то ребята работают, изо всех сил, можно сказать, стараются, только вот силы их на исходе по причине простудных заболеваний, подкосивших весь коллектив. Старший товарищ, давно уже позабывший о таких мелочах жизни, как насморк, кашель и температура, как, впрочем, и о самой жизни, сначала разгневался, а потом потребовал от мунгов второй ступени, чтобы они придумали способ избавить младшеньких от этой напасти. Слишком уж на них большая ответственность лежит, некогда им болеть. Впрочем, Денис считает, что закаляться всё равно следует – для того, чтобы быть выносливее, например.
– Я следил за тобой, – попенял он Виталику. – Ты запыхался через пятнадцать минут! Что же с тобой будет лет через двадцать?
«Надеюсь, что через двадцать лет я буду миллионером и отцом семейства, и книги будут разгружать мои малые детушки, желая таким образом выслужиться перед папенькой и получить побольше наследства», – подумал Виталик, но вслух ничего не сказал. Чтоб не сглазили. Или чтоб не засмеяли.
Не услышав возражений, Денис гордо прошествовал через приёмную и исчез в коридоре, чтобы вернуться к рабочим делам. Шурик с Виталиком переглянулись и дружно шагнули в сторону кофейного автомата.
– А вот кому конфет? – весело спросила Наташа, заходя в приёмную. – Представляете, ребятам так понравилось книги разгружать, что они вот целую коробку мне притащили. Даже неудобно как-то.
– Только Цианиду об этом не говори, – не отрываясь от панели кофейного управления, предупредил её Виталик, – а то он решит, что разгрузка книг – это такой офигенно увлекательный аттракцион, и начнёт продавать на него билеты. А ответственной назначит тебя.
Нацедив себе самую большую чашку кофе, Техник скинул обувь и развалился на диване, всем своим видом показывая, что он уже практически в раю. Шурик тяжело вздохнул и поглядел на коробку, которую Наташа поставила на край своей конторки. Было в этом что-то неправильное: поклонники подарили конфеты его бывшей девушке, а он собирается их бесцеремонно слопать.
– Кушай-кушай, – ободряюще улыбнулась Наташа. – А тебе что, правда нравится «Tokyo Hotel»?!
– Угу, – ответил Шурик, набивая рот конфетами.
– Но это же позор! – возмутилась Наташа.
– Пошему?
– Потому что такой музон нравится только малолетним придуркам.
– Но я же не малолетний придурок, – пожал плечами Шурик и на всякий случай засунул в карман ещё пару конфет.
– Вот и тем более странно, – со значением произнесла Наташа.
– Странно – да. Будто я мало странных вещей делаю. Но не позор же.
– О, смотрите-ка, дезертир трудового фронта к нам пожаловал! – громко объявил Виталик.
Из коридора в приёмную мрачно глядел Лёва, заросший щетиной, хмурый и весь какой-то помятый, будто всю ночь он провёл на своём рабочем месте.
– Ты сейчас что-то сказал? – рыкнул он так, что Виталик тут же вернулся из райских кущ на грешную нашу землю и моментально вжался в самый дальний угол дивана.
– Я говорю, – льстиво улыбнулся Техник, быстро натягивая кеды, – что вон сколько парней пришлось нагнать, чтобы заменить одного тебя. Это хорошо ещё, что у Наташки поклонники такие сговорчивые.
– Не понимаю, как можно всё бросить и по первому свистку явиться разгружать книги на морозе, совершенно задаром, – поскрёб подбородок Лёва. – Гордости у них, что ли, нет? Или вот когда ты на презентации девиц своих подтягиваешь – я не понимаю, зачем им-то это надо?
– Во-первых, не девиц, а девушек, – поправил его Виталик, – во-вторых, не только своих, но и вместе с подругами, сестрами и так далее. Девочки же никуда поодиночке не ходят. А в-главных, есть всё же некоторая разница. Этим милым девушкам достаются от меня не только слова благодарности.
– Но и слова неблагодарности! – мрачно подытожил Лёва.
– Ты совершенно не умеешь общаться с женским полом, – покачал головой Виталик. – Я тебя как- нибудь научу. Потом. Когда настанет твоя очередь. Но ты уже можешь записаться на приём. Твой номер третий – за Константином Петровичем будешь!
– Я вот сейчас кому-то внеочередной урок борьбы без правил устрою! – взревел Лёва и, засучивая рукава, пружинящим шагом двинулся в сторону дивана.
– Ой, совсем забыл, – хлопнул себя по лбу Виталик. – Меня же Гумир просил к нему зайти, там у него срочное что-то. Ну, берегите себя.
И сбежал от возмездия. Впрочем, сбегая, он чуть не сбил с ног Константина Петровича, бережно прижимающего к груди какую-то непонятную штуковину.
– Вы посмотрите только, какую вещь выбросили! – воскликнул тот, легко увернувшись от Техника. – А, это ж надо! Пепельница! Старинная, хрустальная! Антиквариат! Винтаж! Хорошо хоть она в сугроб упала, не разбилась. Ну чего ротозейничаете? Вон видите, Виталик побежал, он всегда делом занят, а вы трое что?
– Мы что? – рассвирепел Лёва, проверил, ладно ли засучены его рукава, сжал покрепче кулаки и сделал один только широкий и уверенный шаг вперёд.
Константин Петрович малодушно прикрылся хрустальной пепельницей в надежде если не откупиться от противника, то хотя бы стукнуть его этим винтажным антиквариатом как можно больнее и подлее.
– Отставить драку, – спокойно произнёс Даниил Юрьевич, материализуясь между противниками как раз в тот момент, когда, казалось, ничто уже не могло спасти коммерческого директора от расправы. – Неужели я пропустил что-то интересное?
– Он говорит, что я бездельничаю, – наябедничал Лёва и указал пальцем на Константина Петровича.
– Пальцами показывать – нехорошо, – покачал головой шеф. – Ты мне лучше скажи, где у нас Йозеф Бржижковский?
– Йозеф… Бржижковский? – Лёва с ужасом понял, что пару минут назад вышел в приёмную вовсе не для того, чтобы славно подраться, а затем только, чтобы накинуть куртку и бежать на вокзал, искать своевольного писателя, вздумавшего самостоятельно, без провожатых, добраться до Тринадцатой редакции. Добираться тут, понятное дело, недолго, самое большое минут за двадцать пешком можно дойти, но вдруг он заблудился во дворах и переходах? А у него через час – прямой эфир!
– Кстати, а где этот симпатичный дедуля, который помогал разгружать книги? – поинтересовался Константин Петрович, поглаживая дважды спасённую пепельницу.
