– А состав? Мужики?
– Ну, естественно... десантура.
– И где они сейчас? – продолжал допытываться Прохор. Левая половина лица его омрачилась.
– Проводили тележку до развилки, дальше не пошли. Так что абордажа не будет. Надо думать, людей поберечь решили.
– Ну, слава Богу... – с видимым облегчением выдохнул телохранитель.
Андрон взглянул на него с удивлением и тут же сообразил, что беспокоится Прохор не о себе, даже не о спутниках. Охрану жалко.
– А скорость у тележки?
– Ильич говорит, приличная.
– Тогда шеметом! – приказал Прохор. – Давай, Димон!
– Погоди, – Андрон достал из кармана рюкзака и протянул Уарову пакет соленых орешков. – На вот, возьми в дорожку... Может, тебе там эту любовь свою искать придется... по хвощам... Проголодаешься...
Димитрий дернул кадыком, глаза террориста увлажнились. Хотел сказать на прощанье что-нибудь трогательное, но, не найдя нужных слов, махнул рукой и потянулся к стартовому рычагу. Замер. Выпрямился, судя по всему, пораженный внезапной мыслью.
– Послушайте... но ведь вас же... тоже сейчас не станет...
– Сообразил! – всхохотнул Андрон.
– Не тяни время, – сквозь зубы посоветовал Прохор. Димитрий Уаров, с орешками в горсти, растерянно смотрел на благодетелей и бледнел на глазах.
– Нет... – выдохнул он. – Не могу...
– А человечество? – не удержался шкипер.
– Ну... – беспомощно проговорил Уаров, прижимая пакетик к груди. – Пусть уж тогда... Такой ценой... Нет.
– Кы-ыв... – жалобно поддержала его сверху ворона.
– А ну пошел без разговоров!.. – мгновенно лишившись голоса, просипел Прохор. – Я из-за тебя, козла, заказом рискую! Быстро, пока не заломал!
– Ломайте, – жертвенно согласился Уаров. Мраморное лицо его было прекрасно.
Но тут уже начал багроветь Андрон Дьяковатый, причем багрец стремительно переходил в синеву. Глаза шкипера угрожающе выпучились.
– Бя-гом!.. – страшно и широко разинув пасть, грянул он по-сержантски. Достал его Уаров. Крепко достал.
Не вынеся столь жуткого зрелища, оглушенный Димитрий на ощупь нашарил дрогнувшей рукой нужный рычаг – и поспешно, чтобы не сказать, суетливо, исчез из этого мира. Вместе с машинкой и пистолетом в брезентовой наплечной кобуре.
– С предохранителя снять не забудь... – запоздало крикнул вослед ему Прохор.
Вот потому-то и не любит народ интеллигенцию. Эта их перемежающаяся порядочность кого хочешь из себя выведет. Уж лучше цельные гармонические натуры, называемые также мерзавцами! От них, по крайней мере, знаешь, чего ждать.
Андрон вскинул на плечо рюкзачок с инструментами и уже сделал шаг к виднеющейся сквозь ветви насыпи, когда обнаружил, что спутник его стоит неподвижно, воздев натруженный убийствами указательный палец и таинственно выкатив левый глаз. Правый, как всегда, напоминал червоточину и чувств не выражал.
– Ты чего это?
– Тише... – прошипел Прохор в мистическом ужасе. Или в мистическом восторге. – Сейчас...
– Что сейчас?
– Все бабы сейчас навернутся... Разом!
Так, наверное, ослепленный Самсон, сдвигая поддерживающие дом столбы, сипел: «Умри, душа моя, с филистимлянами...»
– Делать тебе нечего! – с досадой сказал Андрон. – Видишь же: ничего не случилось. Значит, и не случится... Пошли с тележкой разбираться. А то долбанет посреди рощи – мало не покажется!
Спутник не услышал. Потом, по прошествии минуты, воздетый перст его утратил твердость, а левый глаз наполнился разочарованием, даже обидой.
– Промазал... – скорбно констатировал Прохор. – Говорил же ему: в корпус цель, а не в голову... Придурок!
– Хорош горевать. Живы и живы. Пошли.
– Нет, но как это можно было? – не унимался Прохор. – Из такой пушки не завалить!
– Снайпера нашел... Да и не стрелял он, скорее всего.
– Как?!
