Алият сидела, нахохлившись, и мысли ее, судя по всему, были безрадостны.
– Может, в самом деле взять да и сбежать? – промолвила она в тоске.
Он усмехнулся.
– Куда? Мы ведь уже с тобой об этом говорили, и не раз… Не к морю же!..
Алият медленно подняла голову.
– А почему нет? – спросила она.
Поднятые ливнем алые и нежно-желтые цветы давно остались за кормой, вокруг снова скалились не тронутые влагой белые барханы Чубарры. Хотя и за кормой, наверное, ничего уже не осталось – за три дня солнце должно было неминуемо спалить все до последнего стебелька.
Армада Шарлаха, описывая огромный полукруг, двигалась к югу, преследуемая по пятам превосходящими силами Харвы. Случайно или умышленно, но этот маневр Кахираба, можно сказать, уберег Пальмовую дорогу. Возможность уничтожить мятежников в одном сражении была настолько соблазнительна, что караванные Харвы не рискнули дробить флот на отдельные карательные отряды. Конечно, оазисы, взбунтовавшиеся против государя и бога (что, впрочем, одно и то же), будут непременно усмирены и наказаны, но не сейчас, потом, после того как от кораблей дерзкого Шарлаха останутся лишь чернеющие в пустыне ребра да позвонки.
Еще на второй день пути Кахираб попросил у Ар-Шарлахи подаренную Тианги металлическую черепашку и что-то с ней сделал, после чего устройство онемело. На вопрос, зачем это нужно, Кахираб ответил, что на всякий случай. Ар-Шарлахи остался недоволен такой немногословностью и, как всегда, потребовал объяснений.
– Понимаешь… – сказал Кахираб. – Я совершенно не уверен, что за нами не следят. Как бы это тебе растолковать… Ты, наверное, обратил внимание, что я и своей игрушкой тоже в последнее время не пользуюсь? Словом, есть у нас такое устройство, которое как бы видит, откуда ты сейчас передаешь…
Напряженно слушающий Ар-Шарлахи сбился и досадливо тряхнул головой.
– Что передаешь?
– Н-ну… в смысле – говоришь. С тем же Тианги, скажем… А кто-то, пока ты с ним болтаешь, отмечает, где мы находимся, куда движемся… Кроме того, мне совершенно не интересно, чтобы они знали наши планы.
– Да кто они? Ты же сказал, что Тамуори отстранили!
– Отстранили и выслали, – подтвердил Кахираб. – Но многие сторонники его – остались. И Тианги они терпеть не могут по-прежнему.
– Мог бы и просто попросить, чтобы я этой штукой не пользовался, – недовольно заметил Ар- Шарлахи.
– Да не беспокойся ты… Я тебе его потом снова включу… То есть… м-м… Ну, оживлю, словом. Перед самым боем.
Устройство Кахираб оживил ночью, когда, оказавшись чуть севернее тени Ар-Нау, флот мятежной Пальмовой дороги наконец приостановился и стал поджидать преследователей. Скрываться теперь уже не было смысла. Так, во всяком случае, утверждал Кахираб.
Погонщики кораблей и караванов, поеживаясь и закутывась поплотнее в белые, позеленевшие под луной плащи, спустились по веревочным лестницам на успевший остыть песок и двинулись туда, где служителями сооружался четырехугольный шатер с круглым металлическим зеркалом вместо крыши. Гологоловый молчаливый жрец (теперь уже первосвященник), казалось, не чувствовал холода вообще – прямой, недвижный, он стоял, безучастно глядя, как втыкают в песок четыре шеста, увенчанные бронзовыми рогатыми мордами и натягивают полотно. Многие время от времени поднимали укрытые до глаз лица к яркому словно сточенному с края диску в черном обильном звездами небе, и каждый, должно быть, думал о том, что всего лишь несколько суток разделяют завтрашнюю битву и ночь разбойничьей злой луны. Совпади они – и можно было бы сказать заранее, за кем останется победа. Хотя все прекрасно понимали, что хоть Кахираб и выскочка, но время подгадал правильно, дальше отступать было бы просто глупо.
Мятежники расстелили коврики, разожгли курения, простерлись, забормотали. Ар-Шарлахи бормотал в самой палатке, остальные снаружи. «А ведь мне теперь придется делать это ежедневно, – пришла вдруг и поразила весьма неприятная мысль. – Это и многое другое… Взять в жены племянницу Гортки, например, ящерицу ей за пазуху… Но это, если победим, конечно… А если нет?..»
Из шатра Ар-Шарлахи вышел в самом дурном настроении. Вместе с остальными проследовал в другую куда более обширную палатку, поставленную специально для военного совета, ибо ни одна каюта не смогла бы вместить такую толпу.
Сам совет сильно напоминал сговор разбойничков в «Черном кипарисе», разве что людей было побольше, а напитков поменьше.
Говорил Кахираб. Делал он это мастерски: то и дело сбиваясь, оглядываясь неуверенно на величественно недвижного Ар-Шарлахи, а временами даже отирая воображаемый пот. Словом, изображал полное ничтожество и вообще вел себя весьма умно. Примирить с ним завистников это бы не примирило, а вот успокоить – успокоило. Действительно, стоит ли интриговать против такого жалкого любимца государя! Сам оступится…
Ар-Шарлахи подыгрывал Кахирабу как мог: хмурился, поправлял, переспрашивал. Невольно создавалось впечатление, что план битвы составлен им самим.
А план был довольно прост. Дать людям отдохнуть и утром со свежими силами двинуться на измотанного ночным переходом противника. Ветра здесь преобладают юго-восточные, стало быть, атакуем от солнца, гоня перед собой такую пыль, что зеркальные щиты Харвы окажутся просто бесполезны. Основной прием – таран. Таран и ближний бой. Причина прежняя: щиты хороши лишь на расстоянии и при условии строя.
Кто где будет завтра стоять и куда наносить удар, надменно каркающим, не допускающим возражений голосом зачитал сам Ар-Шарлахи, о чем они условились с Кахирабом еще днем…
Глава 33. ПОБЕДИТЕЛЕЙ НЕ БУДЕТ
