В затруднении Ратмир наморщил лоб и почесал за ухом. За своим, естественно.
– Видишь ли, доча… – покашливая, начал он. – Честно говоря, твоему папе не хотелось бы, чтобы ты… э-э… шла по его следам…
– Почему? – Обернулась, уставила на отца округлённые карие глаза.
– Н-ну… Ты, наверное, думаешь, что жизнь у пёсиков – это сплошные выставки, слава, медали… Нет, доча, нет… Вот, скажем, сейчас лето… А зимой? Знаешь, как пёсикам зимой холодно!..
– В попонке? – удивилась Лада.
– Даже и в попонке… Вот застудишь себе что-нибудь…
– Не-а, – успокоила она. – Не застужу!
Да. Характер у неё несомненно в мать.
– И потом, дочура… Как бы это тебе объяснить попроще?.. Видишь ли… пёсику-девочке…
– Сучке? – радостно выпалила она.
Ратмир крякнул, помолчал. Педагог из него, конечно – как из собачьего хвоста сито! Может, вообще не надо отговаривать, а напротив – тащить её на верёвке в питомник? Упрямая – мигом выкрутит головёнку из ошейника, увлечётся чем-нибудь другим… Ага, другим! Наркотиками, например…
– Да, – несколько отрывисто сказал он. – Сучке. Так вот, ей на работу устроиться гораздо труднее, чем мальчику… кобелю. Видишь ли, хозяевам не нравится, что девочки то и дело берут отпуск за свой счёт… Ну, там… критические дни…
Лада понимающе кивнула с самым серьёзным видом – и Ратмир, испугавшись, что сейчас из розовых детских уст выскочит ещё и слово «течка», поспешил продолжить:
– Э-э… уходят в декретный… Вечно у них кто-то на бюллетене – мужья, дети… – Замолчал, недовольный собою. Во-первых, всё было изложено слишком по-взрослому, а во-вторых, вполне приложимо к любой другой профессии. Пусть даже Лада пока об этом не знает, но узнает ведь рано или поздно!
– А у меня не будет мужа и детей!
Ратмир крякнул ещё раз.
– А вот тогда, – угрюмо и веско изронил он, – папа будет очень огорчён…
Как ни странно, фраза произвела сильное впечатление. Лада тревожно свела тёмные бровки, задумалась.
«Всё время забываю, что она ребёнок, – удручённо мыслил Ратмир. – Не логикой надо убеждать, а образами… Как сейчас».
И тут же, губя на корню свой первый педагогический успех, осведомился:
– И чем же тебе так нравятся пёсики?
Личико дочери оживилось, просветлело.
– Они храбрые, – сказала она. – Верные. Умные. А люди – уроды… Водку пьют, курят, матными словами ругаются! Дядя Артур, пока на четвереньках, хороший… А встанет с четверенек – урод…
«А папа?» – холодея, хотел спросить Ратмир, но в этот миг за стеной что-то упало, стукнуло, покатилось. Поднялся, вышел в большую комнату. Искомая бутылка (теперь уже пустая) лежала посреди ковра. Регина спала в кресле, уронив голову на грудь.
Перенеся её на супружеское ложе, Ратмир сдвинул стекло книжного шкафа и задумчиво провёл пальцем по корешкам. Нет худа без добра. Отрубилась – значит можно будет без помех, со вкусом, а главное, с пользой для дела перечесть Михаила Чехова. Внезапно палец провалился в узкую щель между книгами. Та-ак… А вот за акты вандализма карать будем беспощадно. Полка – папина, рабочая, запретная. Детского здесь ничего нет. Этология, собаководство, сценическое мастерство…
Отсутствовал томик Станиславского.
Беспощадная кара, однако, была отсрочена в связи с воплем дверного звонка. Ратмир задвинул стекло, ругнулся вполголоса, бросил опасливый взгляд на свернувшуюся калачиком Регину. Та лишь вздёрнула тяжёлое веко и, язвительно пробормотав: «Пиль!», – вернулась в забытьё.
Ратмир открыл. За дверью обнаружился дядя Артур, нужный в данный момент хозяину квартиры, как собаке пятая нога. Да и в любой другой момент тоже.
Легок на помине и несказанно хорош собою. Тяжёлая голова с плоским лбом, незаметно переходящим в прямоугольную морду с толстыми отвисшими губами. Спина – прямая, с ярко выраженной холкой. С виду медлителен, добродушен. На деле же злобен, силён, чуток и неприхотлив. Большей частью используется на караульной службе для охраны самых различных объектов.
– Здорово, – буркнул он. – Как там сеструха? Усыплять не пора?
В другое бы время не миновать ему взбучки и за «сеструху», и за «усыплять», однако в данный момент Регина, приходившаяся Артуру дальней родственницей, услышать его не могла.
– Спит уже, – мрачно ответил Ратмир, прикрывая дверь в зал.
– А племяшка моя? – спросил Артур, без церемоний запуская глаз в малую комнату.
– Уроки учит, – сказал Ратмир, прикрывая и эту дверь.
– Да? – насупившись, молвил Артур. – Тогда пошли на кухню…
Из внутреннего кармана пиджака была извлечена бутылка – и Ратмиру вдруг нестерпимо захотелось, чтобы их фирмы учинили между собой разборку – стравили его с Артуром. Порвать волчару в клочья, а потом, после работы, подойти, потрепать сочувственно по забинтованному загривку и сказать, как бы
