занимающих район Кириши — Погостье — Мга.
Все командиры 54-й армии уверены, что к годовщине Красной Армии — к 23 февраля — удар этот будет завершен и трудящиеся Советского Союза получат прекрасный подарок — освобождение Ленинграда от блокады.
Я рад, что стану свидетелем новых боев за Погостье — один из важнейших исходных пунктов этого наступления. Если удастся, развить успех, то наши части выйдут через Веняголово, Костово и Шапки к Тосно, сомкнутся там с частями Мерецкова (который наступает со стороны Чудова, обходя Любань) и двинутся в общем наступлении на запад и северо-запад. Задача, решенная в декабре только частично, будет решена до конца, будут нанесены удары по мгинской группировке врага, — и через Тосно, и всей дугой армий, и изнутри кольца блокады: навстречу волховчанам успешно двинутся ленинградцы — 55-я армия Ленинградского фронта, ведущая с ноября бои за Усть-Тосно и Ивановское, чтобы подойти к Мге, а с декабря, в боях за Путролово и Ям-Ижоры, стремящаяся пробиться к Тосно. А Невская оперативная группа сдвинется наконец со своего напитанного кровью Невского «пятачка».
Вот почему нижняя сторона треугольника — линия железной дороги Кириши — Мга, а на ней никому прежде не ведомая, маленькая, разбитая сейчас станция Погостье — так важна и нужна нам в предстоящих больших боях.
Здесь, в 54-й армии, одной из лучших частей, имеющей свой «боевой почерк», считается 883-й артиллерийский полк майора К. А. Седаша.[34] В критический момент наступления немцев на город Волхов, когда 310-я стрелковая дивизия и другие части отступили на северо- восток и дорога на Волхов оказалась оголена, угрожающую брешь закрыли очень немногие части: 666-й стрелковый полк, 16-я танковая бригада (переправившаяся с западного берега реки Волхов), 3-й гвардейский дивизион и мотострелковый батальон. Но до подхода этих частей брешь в течение полутора- двух суток прикрывал один только 883-й артполк, находившийся южнее Вячкова и славший свои снаряды на Лынну, откуда двигались немцы.
Полк Седаша сейчас под Погостьем и будет одним из главных участников наступления. Вот почему по совету начальника политотдела армии полкового комиссара Ефременкова я еду сегодня именно в этот полк.
Лес — около левого берега реки Мги, севернее станции Погостье. Землянка командира и комиссара 883-го артполка АРГКА. Майор Константин Афанасьевич Седаш, командир полка, брился. Полковой брадобрей работал быстро и энергично, но… очередной неотложный разговор по телефону, и — с намыленной щекой — майор разговаривает о танках, пулеметах, «марусе», пехоте. Разговаривает с командирами своих дивизионов: в 9.50 должен быть огневой налет на Погостье.
Теперь бреется комиссар Владимир Андреевич Козлов, уравновешенный человек, двадцать три года прослуживший в армии. За столом еще двое — майор Вячеслав Варфоломеевич Садковский, начальник штаба полка, длинноголовый, узколицый человек, и батальонный комиссар, инструктор по пропаганде, типичный украинец, круглолицый и добродушный.
В этот жарко натопленный блиндаж КП полка я вошел вчера вечером.
За столом, под яркой электрической лампой, сидел, изучая карту, уже почти лысый, прикрывающий лысину реденькими волосами майор с орденом Красного Знамени на тщательно отутюженной гимнастерке. На нарах, склонясь к печурке, с книгой в руках сидел худощавый старший батальонный комиссар. Взглянув на него, можно было сразу сказать, что строители блиндажа рассчитывали свое сооружение явно не на рост этого комиссара.
Майор Седаш вежливо встал, умными глазами внимательно вгляделся в мое лицо, медля и как будто его изучая. Пожал руку, отступил на шаг, по-прежнему не отрывая от меня взгляда, сказал:
— Значит, вы корреспондент ТАСС? Писатель?..
— Да.
— Ленинградец?
— Да.
— И, видно, прямо из Ленинграда?
— С отдыхом в Оломне — да!
Седаш переглянулся со стоящим рядом с ним комиссаром. Тот ответил ему чуть заметным движением глаз. Протянул мне руку. А Седаш быстро наклонился к столу, откинул бахромчатый край скатерти и, вынув из-под стола небольшой бидон, поставил его на стол:
— Ну вот что, друг!.. Мы будем воевать, а ты… ешь!
И обратился к вестовому:
— Товарищ Ткачук! А пока — обед на троих!
В бидоне был мед, не виданный мною с начала войны, ароматный липовый мед — из подарков, привезенных дальневосточниками бойцам и командирам 54-й армии. А рядом с бидоном на тарелку Седаш вывалил горки мятных пряников, печенья и леденцов.
И столько было солдатской заботливой душевности в этом жесте простого и высокого гостеприимства, что я был растроган и сразу подумал: вот он, ответ на мои мысли последних дней! Я — в армии, где каждый душу отдаст за ленинградцев! Кто я для него? Чужой, незнакомый человек, но — ленинградец!
Тут же скажу: после обеда, без всякой моей просьбы, мне заменили рваные мои валенки новыми, отличными. Заметив, что мои часы испорчены, Козлов взял их и отослал полковому мастеру для починки. И сразу слетела с меня черствая кожура психической подавленности, хоть дотоле и не осознаваемой мною, но омрачавшей меня, — следствие ленинградских лишений.
Как иногда мало человеку нужно, чтобы вернуть ему хорошее душевное состояние!
Так началось доброе гостеприимство, коим я пользуюсь с момента приезда сюда.
Приехав в полк, я сразу же уяснил себе обстановку на этом участке фронта и узнал о делах полка за последние дни.
С января месяца (после наступления наших войск) маленькая станция Погостье, как и вся насыпь железной дороги, стала средоточием затяжных и упорных боев. Здесь немцы оказали сильное сопротивление, здесь они подготовили систему укреплений, расположенных в насыпи. В глубине, юго- западнее Погостья, сосредоточилась большая группировка их артиллерии, а поближе — минометы. В январском наступлении наших частей (3-й гвардейской дивизии, 11-й и 177-й стрелковых дивизий) сопротивление противника было сломлено, система блиндажей в основном разрушена нашей артиллерией (в частности, 883-м полком). Насыпь и станция были взяты, и наши войска продвинулись к деревне Погостье. Сквозь станцию и деревню (полностью разрушенные) проходит большая грунтовая дорога. Она уходит вдоль речки Мги к деревне Веняголово, минует ее и дальше разветвляется на две дороги: одну, ведущую к деревне Шапки и к Тосно, другую — к Любани.
Нахожусь в блиндаже Седаша и Козлова — на командном пункте.
Напряженная подготовка к широкому генеральному наступлению идет в эти дни по всему фронту. Начнем завтра — 16-го. Настроение в армии отличное, в частности в 883-м полку. Бойцы заявляют, что они были бы рады и горды отдать ленинградцам половину своего пайка, лишь бы вместо этой половины им дали побольше снарядов.
Все ждут не дождутся завтрашнего дня. И хотя формально приказа о наступлении до середины дня еще не было, вся армия знает о нем. В наступлении будут участвовать не только 122-я танковая бригада, но и подошедшая сюда 124-я, с танками КВ и «За Родину». На них возлагаются большие надежды, они должны нанести основной удар. Эти танки находятся неподалеку от КП 2-го дивизиона.
Ходил за полтора километра в 3-й дивизион. В каждом клочке жиденького леса — сплошное столпотворение землянок, автомашин, легких орудий. Насыщенность леса на протяжении нескольких километров такова, что, куда бы ни кинул взгляд, везде увидишь артиллерию — всякие пушки, ощеренные здесь и там. Если бы было столь же много пехоты, да была бы эта пехота кадровой!. Но некоторые дивизии здесь так изрядно потрепаны, что есть например, по словам Седаша, полк, в котором бойцов всего шесть
