контроле народных масс над избираемой властью и в наиболее защищенном уровне прав граждан, при которых балансируют личные и общественные права и обязанности, а государство эффективно исполняет свои законодательные, социально-экономические и прочие функции». Узнаете?
— Да. Это отрывок из моей работы, — подтвердил Георгий.
— Ваши рассуждения о демократии по-украински вызывают у меня большой интерес, — продолжил президент. — В частности, в одном из абзацев вы говорите о высокой вероятности изменения конституционных норм до конца моего теперешнего избирательного срока и делаете акцент на основном принципе демократии, распространенном во многих либеральных странах. Другими словами, о постулате «пятидесяти процентов». Победителем президентских выборов в первом туре считается тот, кто наберет свыше 50 % – это общеизвестная норма. Не могли бы вы пояснить мне этот эпизод?
Демьянов хмыкнул, мысленно не совсем понимая, куда клонит собеседник.
— Господин президент, я имел в виду следующее. «Демократия» с латинского переводится как «власть народа». Диктатурой в той или иной стране считается режим, власть в которой находится в руках одного человека, реже – узкого круга людей. Диктатор или диктаторы устанавливают общественный строй, известный под названием «тоталитаризм». Но общая черта между демократией и диктатурой заключается в том, что демократия и есть диктатура. В определенном смысле этого слова. То есть, если согласно этому правовому канону, победителем президентских выборов становится кандидат, набравший… скажем, 51 % голосов – не значит ли это, что этот выбор навязывался остальным сорока девяти?
Вильный задумчиво провел ладонью по своей щеке.
— Но это только если в том случае, если остальные сорок девять процентов проголосовали за другого кандидата.
— Не суть важно, — Георгий улыбнулся. — Во-первых, последние президентские выборы дали колоссальную явку в 99,3 %. В сравнении с событиями пятнадцатилетней давности украинское общество созрело для создания гражданской нации. И потому осознало свою ответственность. Во-вторых, количество процентов не меняет сути. Пусть за кандидата проголосовало 42 или 36 %. Тогда уровень того, что выбор навязан, будет еще более высоким – 58 и 64 соответственно. Это и есть главная ошибка самого принципа демократичности, когда большинство навязывает свою точку зрения меньшинству.
— И какой же вариант разрешения этого парадокса вы предлагаете?
— Я думаю, что это вопрос времени, когда ФРУ законодательно закрепит норму, что президентом может считать человек, который набрал как минимум 70 % народной поддержки.
Наступила минута молчания. Вильный постукивал подушечками пальцев по столу, внутренне поражаясь прозорливости этого юноши. Он уже обсуждал с премьер-министром эту дискуссионную проблему избрания президента, чтобы избежать варианта навязывания большинством меньшинству своих взглядов и превратить, таким образом, демократию в действительно демократию. Они с Марченко решили, что дадут старт изменениям в 2026-м, когда комиссия успеет подготовить предварительный отсчет. То, что семнадцатилетний юноша, буквально еще вчера школьник, смог предугадать дальнейшие политические изменения, многого стоило. Демьянов же мысленно задавался вопросом, какова реальная тема этого разговора, ведь не мог его президент пригласить в свой кабинет просто для болтовни на юридическую тему.
— Проницательный вы все-таки человек, Георгий, — наконец констатировал Вильный. — Какие планы на будущее?
— Э-э-э… ммм. Думаю поступить на исторический факультет, — ответил юноша. — А дальше будет видно. Скорее, пойду в науку. Люблю уж очень все исследовать и изучать.
— Исследовать, изучать, истфак, — задумчиво повторил мужчина. — Эх, вам бы в девяностые или двухтысячные годы. Попробовали бы разобраться с вопросами герой ли Степан Бандера и предатели ли воины Украинской Повстанческой Армии.
— Благодарю, но не хочу, — смущенно прокомментировал молодой собеседник. — Хорошо, что я не вырос в те безумные времена.
— Это да. Трудно здесь с вами поспорить. Так… Георгий, вы не думали никогда о государственной службе и политике как о главном приоритете своей профессиональной деятельности?
Юноша задумался.
— Сомневаюсь. «Политика – это грязное дело»… Кажется, так говорят?
— Политика не стоит на месте, как и наука. Ну а все же, что думаете?
— Я не знаю. Ведь это большая ответственность…
— Боитесь ее?
— Нисколько, — Георгий поморщился. — Но о политической карьере не задумывался ранее.
— Задумайтесь, — Вильный подмигнул. — Что-то мне говорит, что из вас получится превосходный президент.
Демьянов с искренним изумлением посмотрел на лидера ФРУ.
— Господин президент, относительно этого я могу точно сказать, что мне в этом плане ничего не светит.
— Молодой человек, вы так это сказали, будто бы для этого нужно обязательно иметь миллион долларов в кармане и крупные олигархические связи. Все-таки времена Тимошенко и Януковича прошли. Чтобы стать лидером, необходимо завоевать доверие народа. А это не так уж и сложно. Хорошо, — президент сдался, увидев скептический взгляд юноши, — может и сложновато, но досягаемо.
— Господин президент, зачем вы мне это говорите? Я не думаю, что семнадцатилетний парень может сейчас думать о такой отдаленной перспективе.
— Это как раз очень подходящий возраст, — спокойно заметил Николай. — Чаще всего президентами рождаются, а не становятся. Но чтобы не томить вас, юноша, задам вам такой вопрос: вы слышали что-то о «тесте Рыжова»?
— Отдаленно. Это некий тест, позволяющий определить состояние умственных способностей и предрасположенность человека к чему-либо. Я сдавал его в марте этого года.
— Почти верно. Вы в курсе, что в своей возрастной категории набрали наивысший балл?
Повисла тишина. До ушей Георгия доносилось только тиканье настенных часов в кабинете.
— Ух, ты, — только и всего сказал парень. — Я не…
— …не знали, — закончил его фразу президент. — И не могли знать, потому что данные теста не разглашаются в СМИ, согласно пункту в Конституции о мониторинге интеллекта нации. Надеюсь, не нужно говорить о том, какой государственный пост в будущем с высокой долей вероятности вы можете занять.
Демьянов хотел, было, что-то сказать, но так ничего и не сказал, вытаращив глаза на собеседника, как рыба при виде рыбака.
— В любом случае, — мужчина открыл нижний ящик и достал оттуда большой конверт без инициалов и марок, — копию информации о результатах теста я передаю лично вам в руки. Что с ней делать, решать также вам. Можете прибить ее на стене в квартире на память. Молодой человек, вы умны, наблюдательны и храбры. У вас есть все качества, необходимые для настоящего политика, — с усмешкой добавил он.
Георгий уже хотел подняться, решив, что разговор окончен, но президент остановил его движением руки.
— А теперь, собственно, вторая тема, на которую я хотел с вами переговорить, молодой человек…
«А вас, Штирлиц, я попрошу остаться», мелькнула в голове старшеклассника фраза из телесериала производства СССР.
— …Насколько мне известно, вы сегодня познакомились и активно общались с одной прекрасной девушкой, которая приехала в ФРУ из Прибалтики.
— Есть немного, — подтвердил юноша, чуть поерзав в кресле.
— И как она вам? — президент хитро прищурился, что делало его похожим на одного китайского генерала, имя которого Гриша никак не смог вспомнить. — Только честно.
— Честно, значит, — Демьянов почесал затылок свободной рукой. — Прекрасная собеседница. Вежливая, культурная, отзывчивая. С хорошим чувством юмора.
— Что-то еще?
