спокойно. Монах чертов…
И тут до меня дошло. Какой же он, провалиться мне сквозь эти холмы до самой России, Брат Господен? Братья – мастера на пакости, это верно. Но своих они не предадут. Так кто же он? Фермер? Истинно Верующий? Главарь банды, растерявший подручных? Чушь… Принц скосил на меня настороженный глаз. Почувствовал растерянность. Нет, приятель, тут я разберусь сам.
Я тронул Майка за плечо:
– Смотри! Красиво!
Во все стороны до самого горизонта тянулись леса. Все оттенки желтого – яркий, полузабытый солнечный цвет; оранжевые, апельсиновые полосы; багровые, кровяные пятна. А под ногами черный и темно-синий пепел… Я поддел его ногой – в воздух поднялось сероватое, похожее на густой табачный дым облачко. Оранжевый лес пламенел внизу. Мой лес! Мой мир!
Наплевать мне на Братьев Господних! На верующих и неверующих. Я здесь повелитель!
Я даже выкрикнул что-то от полноты чувств. Взглянул на Майка и наткнулся на его задумчивый, изучающий взгляд.
– Вы как автомат.
Я не сразу понял.
– Ты о чем?
– Вы сейчас радовались, как автомат. «Красиво». Восторженный жест. Звериный рев. Вы когда-то пришли на эти холмы и закричали так… от восторга, потому что действительно страшно и красиво одновременно. И решили, что будете так радоваться. И убивали вы, как автомат. Даже не злились, просто играли в ярость. Автомат.
Как будто сам он не убивал… Вежливый мальчик в чистеньком комбинезоне, сбоку на куртке расстегнулась пряжка, штаны в пыли, левый рукав грязный, а так – сама аккуратность. Я не разозлился. Мне просто стало грустно. Зачем напоминать сегодняшнее утро…
– Майк… Ты никак не поймешь одного – я дракон.
Я постарался сказать это помягче. Майк смотрел по-прежнему. И наконец до меня дошло: никогда он не станет хорошим драконом. Он вообще не будет драконом. И тогда меня прорвало.
– Чего стоишь? Щенок! Мы к вечеру должны дойти до реки!
Он зашагал вперед – лишь столбики пыли вставали за ногами. Сопляк, мальчишка, а неукротим. Уж если кто из нас похож на автомат, так это Майк.
Все у него есть – и ум, и сила, и воля. Вот только дракона из него никогда не выйдет.
– Она никогда не стала бы драконом.
Светловолосый глядел нагло, уверенно. И ничего нельзя было прочесть в его глазах. Драго посмотрел на Рокуэлла, против силы посмотрел, даже не замечая, каким умоляющим стал его взгляд. А Рокуэлл заметил. И сказал торопливо, вызвав недовольную ухмылку на лице Светловолосого:
– Она чуть не убежала. Стреляй мы похуже…
В груди у Драго что-то сжалось и отпустило. Рокуэлл не предал. Друг всегда остается другом, даже если идет карать тебя как отступника. Они не мучили тебя, глупая девчонка, думающая, что дракон сам распоряжается своей судьбой. Что бы они с тобой ни сделали – ты уже была мертва. Мертва.
Светловолосый кончил улыбаться. Смахнул изгиб улыбки, заговорил:
– Ты знаешь наши законы, Драго. Ты проявил… – он помедлил, – доброту. Дракон, вспомнивший о доброте, должен уйти навсегда.
Рокуэлл отвернулся. Спокойно. Только спокойно, Драго. Ее не спасти. А себя еще можно…
– Дурак!
Драго заставил себя улыбнуться.
– Ты остался тем же кретином, что и раньше.
Он чуть подался к Светловолосому:
– Я хотел сделать из нее дракона. Первая женщина-дракон. Это разрешено!
– Да, но лишь в течение месяца! А она жила с тобой сорок дней.
Драго кивнул. И сделал голос доверительным.
– Но еще десять дней разрешается держать пленников для развлечений! Я не нарушил срока, Светловолосый. Я хотел убить ее сегодня. А ты помешал…
Светловолосый дернулся. Он понял, что попал в ловушку. Хотел что-то сказать, но Рокуэлл вдруг вставил как отрезал:
– Верно.
Драго кивнул. Заставил себя взять Светловолосого за плечи.
– Брат-дракон! Ты оскорбил меня ложным подозрением. Я могу это простить. Но ты лишил меня крови моей добычи! Ты знаешь закон.
– Знаю, – шевельнулись губы Светловолосого.
– Я хочу твоей крови, дракон.
Светловолосый встал. Его вялость длилась секунду. Он умел менять свои планы. Сгибая шею в ритуальном кивке, он негромко ответил:
– И я хочу твоей крови.
Они встали друг против друга, обнаженные до пояса, немного согнувшиеся, расставив безоружные руки. Рокуэлл медлил, и Драго зло взглянул на него.
– Согласны ли вы примириться чужой кровью, братья-драконы?
– Нет! – Два выкрика слились в один. Два прыжка взрыли песок. Две пары рук вцепились в чужие тела.
Когда драконы ведут ритуальный бой, их пальцы пусты. Автомат, нож – это для чужих. А для брата- дракона есть пальцы, сведенные яростью. Есть зубы, разжатые в крике. И ненависть, которая остается человеческой, сколько бы ты с этим ни спорил.
Часть вторая
Человек
1. Переправа
Конечно, в тот вечер мы никуда не уплыли. Уже стемнело, и хотя Правый Приток – это далеко не Биг-ривер, но рисковать я не стал. Выбрал заросшую чапаррелью низинку, срезал десяток кустов, устраивая логово. Послал Принца на разведку.
Пока я возился с вещами, Майк уже уснул. А мне и спать не хотелось. Я порылся в его рюкзаке. Вот фонарик… Горит. Вот рация… Я щелкнул тумблером питания – засветилось несколько неярких огоньков, зашуршало в болтающихся на проводе наушниках. Ну зачем ему рация? Такая техника есть лишь у Братьев… Ну и в некоторых гарнизонах.
В общем-то гарнизонов вокруг много. Солдат и офицеров там почти не осталось, больше приблудные, из всяких шаек и разграбленных поселков. Но оружия у них много.
Вот, например, в Форт-Санта-Крус. Там когда-то была база бронетанковых войск. Горючка уже давно кончилась, танки врыты в землю по башни, широким кольцом опоясывая базу. По ночам в танках дежурят часовые, ходят патрули с собаками. В гарнизоне почти две тысячи человек, они держат контроль над огромным пространством. Двенадцать поселков и сотни полторы ферм снабжают их пищей, получая взамен надежную охрану. Молодежь отовсюду так и рвется к ним.
Я оставил рюкзак Майка в покое, улегся, расстелив на траве одеяло.
«Щенок» вполне может быть из гарнизона…
С этой мыслью я и уснул.
Меня разбудили вскрик Майка и рычание Принца. Спросонок я не понял, в чем дело, вскинулся, поднимая автомат…
Метрах в десяти от нас Принц гонял по берегу мокрицу. Огромную – больше метра в длину. Меня немного замутило. Потом разобрал смех.
Гладенькое, словно облитое коричневым лаком тело твари ловко увертывалось от ударов Принца. Тяжелые лапы со свистом трамбовали песок, ломали попавшиеся ветки… А мокрица понемногу пробиралась к кустам. Когда Принц совсем уже наглел, она останавливалась и угрожающе щелкала похожими на клюв челюстями. Принц сразу терял пыл. Когда он был щенком, его здорово тяпнула мокрица. Яд попал в кровь, и
