– Сотни три монахов.
– Ясно.
Ничего мне не было ясно. И главное – уговаривать ли Рокуэлла идти со мной. Интересно было узнать о его похождениях, но… Во-первых, это походило на трусость – словно я боюсь в одиночку идти мимо монастыря. Во-вторых… Наш с Майком поход не из тех, в которые приглашают даже лучших друзей.
Спас положение сам Рокуэлл.
– У тебя еще прежнее логово, Драго?
– Да.
– Можно мне поохотиться на твоих землях пару месяцев?
– Конечно.
– Я хочу двинуть к морю. Посмотреть, как там. Может, новенькое что-то… Но надо передохнуть.
Рокуэлл достал свой нож, повернул лезвием ко мне. Металл был зазубрен, словно клинком рубили стальные прутья.
– Может, присоединишься ко мне? Прогуляемся к морю?
– Может быть. – Я пожал плечами.
– Отлично. Я тебя жду два месяца. Удачи.
Толкнув меня в плечо, Рокуэлл улыбнулся и зашагал прочь.
Пройдя десяток метров, обернулся, сделал неопределенный жест, адресованный то ли Майку, то ли Принцу и обозначающий прощание.
Принц взвизгнул – знак особого расположения, Майк – махнул рукой.
Потом я сказал:
– Ценю твое чувство юмора, Принц. Но в следующий раз предупреждай меня о приближении друзей.
Майк кинул на меня быстрый взгляд. Сказал:
– Мне его жалко.
– Ты чего? Совсем одурел? – Я взглянул на Майка как на помешанного. – Рокуэлл в жалости не нуждается. Он не то что тебя, он меня посильнее будет.
– Дело не в этом. Он весь безысходный.
– Это ты из-за его вида? Он просто неряха и лентяй. За ним с детства…
– Да нет же! Он не знает, чем себя занять. И эти его походы от бессилия. Похоже, он начал понимать, что весь ваш путь ошибочен…
– Это ты брось, Майк! Быть драконом – это способ выживания. Зло не может быть ошибкой, оно выше случайностей. Оно в основе человека, в его душе. И если признаешь это – то становишься драконом. А для дракона уже нет зла, нет… противоположного понятия. Дракон может поступать как угодно – он не становится ни злым, ни… другим.
– Любопытная философия. – Майк улыбнулся.
– Да ты жизни не знаешь, щенок! При чем тут философия? Либо ты человек – и вынужден поступать в соответствии с моралью, либо дракон – и поступаешь согласно своим желаниям. Но жизнь хитрая штука, она заставляет постоянно менять правила игры. Черное становится белым, а белое – красным.
Иначе – смерть. И люди живут по меняющимся правилам, убеждая себя, что так играли всегда. А для нас, драконов, правил нет. Я мог изнасиловать всех женщин в этом поселке, мог вообще его сжечь. А мог и пощадить. Я не связан правилами! И это честнее, чем меняться с каждым зимним дождем!
– Драго, ты не прав! Ты тоже связан правилами…
– Нет, постой! Хочешь, я расскажу тебе про одного… скажем так, мальчишку? Мы вместе воспитывались, был такой человек Элдхауз… Чушь, не о нем речь… Мы звали того пацана Светловолосым. Знаешь, он был не то чтобы такой яркий блондин, он был именно Светлый. Он ненавидел жестокость.
Он не хотел убивать. Он был готов любому помочь. Но ему пришлось становиться драконом. Он метался, пробовал нас переспорить… Не вышло.
Тогда он возненавидел тех, кто стал драконом без колебаний. Тех, кто нес в себе, как ему казалось, все зло нашего мира. И он попытался их уничтожить. Их же методами… И стал самым страшным драконом этих лесов.
Он придумывал самые жестокие пытки, чтобы уличить других драконов в запретных чувствах. В малейших признаках мягкости и понятия, противоположного злу. А уличив – уничтожить. За то, что они были жестоки!
Он попал в замкнутый круг, но не понял этого. Он, в сущности, даже не был драконом – он оставался человеком, знающим зло и… противоположное чувство.
– Он погиб…
– Да, я убил его.
– Я не о том. Он погиб, пытаясь победить драконов силой. Злом. Он погиб, когда принял это решение.
– Это доказывает мою правоту. Правоту драконов. Человек пришел к злу от его отрицания. Зло всегда в основе.
– Нет… – Майк отвернулся, словно понял, что спорить бесполезно. И тихо добавил: – В каждом человеческом сердце живет дракон. И если ты не убьешь дракона, он станет убивать людей вокруг себя. Но вначале… – Майк бросил на меня свой короткий, пронзительный взгляд, – вначале он сожрет твое сердце.
4. Монастырь «У небесных врат»
Ущелье мы нашли не сразу. Оно было узким и густо заросло деревьями.
Лишь по дну его тянулась полоска голых, обточенных камней – в зимние дожди или в весенние паводки здесь бежал стекающий с гор поток. Мы с Майком шли по этим камням, а Принц пробирался вверху. Вблизи монастыря Братьев Господних бдительность терять нельзя ни на минуту.
– Знаешь, Драго, пока ты крошил бандитов, я болтал с этой девушкой, Сюзи…
Девушкой? Я удивленно взглянул на Майка.
– Оказывается, ее в поселке считают колдуньей. Она умеет лечить болезни и предсказывать будущее. Звери ее никогда не трогают.
– Насчет зверей согласен.
– Ну, я спросил ее о нашем будущем. Дойдем ли мы до гор? Она ответила, что нас ждет опасность. Рядом с целью.
– Если в голове есть крошка мозгов, то ответить так несложно. На нашем пути монастырь. А как Братья Господни нас любят, ты видел.
– Она еще сказала, что до этого, в дороге, ты встретишь своего старого друга.
Я вздрогнул и ответил:
– Об этом тебе надо было сказать до встречи с Рокуэллом.
Майк пожал плечами:
– Я не вру. Хотя она, конечно, странная девчонка. И красивая. – Он усмехнулся.
Я продолжал идти. Потом спросил:
– А сколько ей лет, по-твоему?
– Пятнадцать-шестнадцать, не меньше… А что?
– И красивая?
Майк непонимающе смотрел на меня.
– Корягой она, значит, притворялась… Чтоб рыбки не съели, – сам себе сказал я. – А у плота пришлось переключиться на другого хищника, вот зубастики и пощипали колдунью. Коряга…
Не выдержав, я расхохотался. Ничего, с ней можно поболтать и на обратном пути. Пихнул в бок удивленного Майка:
– Чего встал? Ходу, ходу!
Лес начал редеть у самого подножия гор. Мы прошли не меньше тридцати километров, ущелье стало шире и мельче, почти полностью освободилось от деревьев.
– Отдых, – скомандовал я наконец.
Принц обежал пару подозрительных холмов поблизости и вернулся к нам.
