– У нас. Вы – Сорс, верно? Вы звонили утром. Садитесь…
Он кивнул, усаживаясь на шаткий венский стул. Именно так он и представился, без фамилии и отчества, всплывшим вдруг в памяти латинским словом, умом понимая всю наивность маскировки при звонке с домашнего телефона… и все-таки…
– А меня зовут Иван Иванович, – сказал молодой человек. – Нет, вы только не подумайте, что я шучу! Меня действительно так зовут, вот паспорт. Иван Иванович. Причем Иванович – фамилия. Ударение на последнем слоге. Это важно.
Паспорт был немедленно выложен на стол, но Сорс не рискнул взять его в руки. Пробормотал:
– Я не хотел бы называть свое имя… настоящее…
– Разумеется, – с готовностью согласился Иван Иванович. – Для меня вас зовут Сорс. Какая разница?
– Ну мало ли… бухгалтерия не пропустит…
Иванович строго погрозил ему пальцем.
– Бухгалтерия вас никоим образом не касается! Мы не вступаем с вами в товарно-денежные отношения.
– А как же…
– Мне как-то неудобно вас звать только по имени, – вдруг заявил Иван Иванович. – Как же мне вас называть? Товарищ Сорс – напоминает Щорса. Господин Сорс – так это почти Сорос… Можно – мсье Сорс?
Человек, которого теперь звали мсье Сорс, согласно кивнул.
– Итак… – Молодой человек подпер подбородок рукой, на миг задумался. – А как вы узнали про наше учреждение?
– Из газеты «Из рук в руки»…
– Да-да, вы же упоминали по телефону… – Иванович рассеянно взял свой паспорт, спрятал во внутренний карман пиджака. – Мы занимаемся исключительно гуманитарной деятельностью. По юридическому статусу мы – общественное объединение «От судьбы». Все наши услуги носят некоммерческий характер.
– Знаете, – честно сказал Сорс, – когда я слышу про гуманитарную деятельность и некоммерческий характер, то хватаюсь за бумажник.
Иван закивал, грустно улыбаясь:
– К сожалению… так часто самыми благими словами прикрываются… Так вот, мсье Сорс, все, что мы вам предлагаем, – обменять некоторое количество своей судьбы на некоторое количество судьбы чужой. Мы не взимаем денег ни с одних, ни с других участников сделки.
– Тогда – какой ваш интерес?
– Благотворительность.
Иван Иванович улыбался. Иван Иванович был рад посетителю.
– Хорошо. – Сорс кивнул. – Допустим, я вам верю. Объясните, что это такое – сменить судьбу?
– Пожалуйста. Допустим, судьба готовит вам какой-либо прискорбный факт… например – упавшую на голову сосульку. Или крупные проблемы в бизнесе… или тяжкий недуг… или ссору с любимой женой… или подсевшего на наркотики сына…
Называя какую-нибудь очередную гадость, Иванович постукивал костяшками пальцев по столу, будто утаптывал ее в смеси опилок и формальдегида.
– Причем для вас наиболее печальными будут проблемы в семье. А для другого человека – его собственное здоровье или коммерческий успех. Для третьего – проигрыш любимой футбольной команды. От судьбы, как известно, не уйдешь, сама неприятность неизбежна… но можно ее заменить. Итак! Вы боитесь, что жена узнает о существовании у вас любовницы. Кого-то другого это совершенно не волнует! Зато он боится провалить важную коммерческую встречу. И вы меняетесь
Последнее слово он выделил голосом настолько сильно, что Сорс невольно повторил:
– Риском?
– Именно. Если неприятность еще не случилась, если вы только ожидаете ее – то вы приходите к нам и говорите: «Я боюсь того-то и того-то, что может случиться тогда-то и тогда-то». Мы подбираем вам взамен совершенно другую неприятность с той же вероятностью осуществления. Вот и все.
– Я могу выбрать эту другую неприятность? – быстро спросил Сорс.
– Нет. Вы избавляетесь от какого-то совершенно конкретного страха, понимаете? Взамен у вас будет определенный риск, но совершенно другого плана.
– Как вы это делаете? – спросил Сорс.
– А вы долго держались. – Иванович улыбнулся. – Многие начинают с этого вопроса… Скажите, что такое ток? Как работает телевизор?
– Я не физик.
– Но это не мешает вам включать свет, смотреть новости, пользоваться холодильником?
Сорс беспокойно заерзал. Чего-то подобного он и ожидал.
– Я понял аналогию. Но мне хотелось бы быть уверенным…
– В чем? Вы верите в Бога? Боитесь, что здесь попахивает дьявольщиной? – Иван Иванович усмехнулся. – Могу вас уверить…
– Тогда в чем дело? Кто вы? Что это, секретные эксперименты?
– Господи, да где же тут секреты? – Иванович развел руками. – Наша реклама по всей Москве, в каждой крупной газете.
– Тогда…
– Только не говорите про космических пришельцев! – воскликнул Иван. – Ладно?
– Тогда вы – аферисты, – твердо сказал Сорс.
– Мы не берем денег. Не требуем подписывать какие-либо бумаги. Вам ничто не мешает проверить. Ведь… вы чего-то боитесь?
Сорс кивнул. Ах как все было нелепо. Дурацкое объявление, которое он с удовольствием зачитывал знакомым. А потом этот нелепый страх… и случайно попавшийся на пути офис.
– Мне надо лететь. В Европу. По делам.
– Так, – доброжелательно кивнул Иванович.
– И я боюсь.
– Коммерческие проблемы?
– Я боюсь летать! – выпалил Сорс. – Аэрофобия. Это не смешно, это такая болезнь…
– Даже не думаю смеяться, – сказал Иванович. – Билеты уже куплены?
– Да…
– Даты?
Он назвал даты, назвал даже номера рейсов.
– У вас нет врагов, которые могут подложить в самолет бомбу? – деловито осведомился Иванович.
– Да вы что!
– Тогда ваш риск на самом деле абсолютно минимален. Хорошо, мы найдем человека, который поменяется с вами судьбой на эти три часа с четвертью… и обратно три с половиной… итого шесть часов сорок пять минут… давайте учтем люфт в полчаса на каждый взлет и посадку?
– Давайте час, – пробормотал Сорс.
– Хорошо. Итак, ничтожный риск, но зато с большой вероятностью гибели, длительностью десять часов сорок пять минут… Можете лететь спокойно!
Сорс скептически покачал головой.
– Это вовсе не психотерапия, – обиделся Иванович. – Все, теперь с самолетом ничего не случится! Если вдруг риск и впрямь был – то неприятность настигнет вашего партнера по обмену.
– Какая именно неприятность?
– Откуда мне знать? Отравиться вареной колбасой. Быть укушенным бешеной собакой. Мало ли есть смертельных, но редко случающихся опасностей? Кстати, колбаса – куда более реальная опасность! И на каждый предмет, на любое понятие, поверьте, найдется своя фобия. Кто-то боится дневного света – это фенгофобия. Кто-то боится есть – это фагофобия. Кто-то боится идей – идеофобия, кто-то боится числа
