этой куртке было прохладно, а ночью она становилась теплой. Дима пытался объяснить, как это получается, но запутался в объяснении, разозлился и сказал, что ему не хватает словарного запаса. Тири улыбнулся, вспомнив рассерженного Димку, и невольно посмотрел назад. В полной темноте полукруглая пластиковая палатка чуть светилась. Все у Димки было с фокусами. Куртка из непонятной биоткани, фляжка дезинфицировала налитую в нее воду, а пистолет имел четыре вида зарядов…
Тири поднял с земли камень и бросил его вперед. Раздался легкий всплеск. Плавать Тири научился только вчера, и сейчас его здорово тянуло искупаться в озере. Но тогда придется идти в палатку, а то никакая самогреющая куртка не спасет от простуды. Тири еще колебался, когда услышал легкие шаги. Он привстал, вглядываясь в темноту.
– Тири, это ты?
Он даже не удивился.
– Я.
Свет в комнате для совещаний не был ни слишком тусклым, ни чрезмерно ярким. Так, в самый раз для создания деловой обстановки…
– …выпущенные по объекту ракеты взорвались, не долетев до цели около семи с половиной километров. Пилот второго дисколета утверждает, что видел вспышки света в направлении объекта перед тем, как ракеты начали взрываться. Однако проверить это сообщение невозможно. Причины, по которым объект взорвался, неизвестны. Однако характер оплавленных обломков позволяет предположить: и объект, и патрульный робот, преследующий наружников, были уничтожены одним и тем же оружием. Характер его действия пока неизвестен. Любопытные результаты дал рентгеноструктурный анализ остатков объекта…
Говоривший не был в традиционной форме Дежурного. Лишь двое офицеров внутренней охраны не успели снять свою черную форму.
– А теперь свои данные сообщит начальник радарной станции второго Города.
Трое людей сидели во главе стола. Они были старше других и почти не говорили. Двое сидели спокойно, а у третьего, с острым, выдающимся вперед лицом, пальцы беззвучно барабанили по столу.
Кэйт сидела совсем рядом. Было темно, но Тири прекрасно помнил, что у нее веселые голубые глаза и светлые, как у Гэл, волосы. Впрочем, этим сходство и исчерпывалось.
– Почему ты не пришел вечером в лагерь?
Тири ответил совершенно искренне:
– Не знаю. Устал… С Димкой заболтались.
– А по лесу бродить не устаешь… По-моему, Тири, ты просто кого-то боишься в лагере…
Кровь прихлынула к лицу. Тири смущенно возразил:
– Ерунда… Никого я не боюсь.
– А меня?
Он, помедлив, ответил:
– И тебя тоже.
Они помолчали несколько секунд. И вдруг Тири спросил, сам не понимая, как вырвались у него эти слова:
– Кэйт, можно, я тебя поцелую?
Тишина показалась ему бесконечной. Незнакомым, задумчивым голосом Кэйт сказала:
– Оказывается, приятно, когда спрашивают разрешения…
Ее губы были мягкими и послушными. Он вдруг понял, что они его, эти губы, что он может сделать все, что захочет, с этими губами, с этим запрокинутым лицом, волосами, рассыпавшимися на плечах. И тогда Тири заставил себя податься назад. Кэйт ничего не заметила, быстро, сбивчиво говорила:
– Ты такой смешной… Я как тебя увидела в первый раз, сразу… Тоненький, большеглазый… Из Городов все такими приходят, но ты чем-то отличаешься, ведь правда? А я похожа на Арчи?
– Нет.
– Глупый, ты людей не умеешь сравнивать… А в общем-то верно, я ему не родная сестра. Меня забрали из Города, когда я была совсем маленькой. Из второго, как и тебя…
– Зачем ты говоришь мне все это?
– Хочу, чтобы ты знал, что я тоже из Города. Ты же еще боишься наружников.
– Нет…
– Поцелуй меня еще, Тири…
Дима проснулся от неясного, но тревожного звука. Он приподнялся, всмотрелся в полутьму. Тири не было. Дима хотел было встать, но передумал. Лежал, слушал слабый плеск воды… За тонкой стенкой палатки прошуршали шаги, донесся сдавленный голос:
– Дурак…
Дима ждал. Наконец, вход раздернулся, с потрескиванием разошлись магнитные застежки. Тири пробрался на свое место и, стараясь не шуметь, начал раздеваться. Дима негромко спросил:
– Кэйт?
Тири вздрогнул от неожиданности, ответил:
– Угу.
– Что случилось?
– Не знаю.
Он лег, покрутился немного, потом совсем тихо сказал:
– Я только спросил…
– Ну?
– Можно ли любить сразу двоих.
Дима вздохнул:
– И правда, дурак…
Его должность называлась несколько непривычно – Старший Сумматор. Правда, сейчас Димке казалось, что в названии что-то было. Он действительно был
Впрочем, он не позволял себе никакой роскоши. Даже хижина его была именно хижиной, не пытающейся претендовать на звание дома. Только пол здесь был не земляной, а выстланный досками, как в школе или лазарете. Да стульев было побольше, – по вечерам здесь собирались многие… Дима сидел напротив Сумматора, с безнадежной тоской ожидая начала разговора. Вся правая половина лица у предводителя наружников была сплошным шрамом – следом старого ожога. Видимо, он заметил, как взглянул Дима на этот шрам при их первой встрече, потому что теперь старался держаться к нему боком.
Но сейчас Дима смотрел на пальцы Старшего Сумматора. Как у хирурга или пианиста, нашел он вдруг сравнение. Пальцы были длинными и тонкими, они нежно и бережно ощупывали, поглаживали, покачивали в воздухе Димкин пистолет.
– Значит, в таком положении пистолет стреляет лазерным излучением?
– Да. Импульсным, высокофокусированным лучом…
– И на какую дальность?
…Все это уже говорилось. Старший Сумматор даже не пытался сделать вид, что слушает ответы…
– Я не дам вам оружия. Никогда.
Их глаза встретились.
– Жаль.
Они поверили ему так неправдоподобно быстро… И в Землю поверили, и в погибший корабль, и в спешащих на помощь спасателей. Все полторы тысячи человек, живущих в горной долине, в первый же вечер…
И в тот же вечер Дима почувствовал непроизнесенный вопрос: «С кем ты, человек, назвавшийся другом?»
