Дежурный так и лежал, воткнув в Тири оцепенелый взгляд. И вдруг перекатился на бок, стремясь дотянуться до оружия…
Ослепительная белая молния ударила с браслета защиты. В воздухе поплыл запах грозы. Шелестели на ветру деревья.
На этих троих не было дурацкой черной формы. На двоих – что-то вроде темных костюмов, а на третьем, помоложе других, остролицем, вполне привычный свитер, какие носили и в Лагере, и на Земле… Они сидели с одной стороны стола, а Дима – с другой. Он смотрел на них и ждал. Но и эти трое, казалось, чего-то ждали.
– Мы хотим понять вашу цель, – сказал, наконец, мужчина в свитере.
– Вначале я должен знать, верите ли вы.
– Чему?
– Тому, что я с другой планеты.
Трое за столом переглянулись. Потом остролицый взял со стола несколько листков:
– Вот данные радарной станции второго Города. Вот результаты анализов вашего летательного аппарата. Вот анализы уничтоженного вами робота. А вот заключение экспертов по всем этим фактам. Оно сделано еще три недели назад.
Дима прикусил губу. А говоривший продолжил:
– Мы смогли приблизительно оценить мощность вашей техники. И понимаем, что межзвездный корабль способен смести с лица планеты все Города в долю секунды. Мы хотим знать, каковы…
– Простите, как вас зовут?
– Принимающий Решения. Это вроде должности, – Дежурный попытался улыбнуться.
– Я понял. Наша цель – это мир. Взаимная помощь. Сейчас она, конечно, нужна вам. И мы ее предоставим.
Дима увидел, как остолбенели его собеседники.
– Какую помощь? – осторожно спросил Принимающий Решения.
– Любую. Дезактивация зараженных участков. Изменение климата. Конечно, мы не всемогущи, и это займет годы…
– А что вы хотите получить взамен? – медленно произнес остролицый. Дима заколебался. Он должен был сказать «ничего». Должен был… Но…
– Взамен вы должны ликвидировать Города.
Лица у всех троих закаменели. Они словно с самого начала ожидали такого подвоха.
– А что же с людьми? – резко и насмешливо спросил Принимающий Решения. – Убить? Или вы найдете им занятие на своей планете?
– Зачем? – Дима даже остолбенел от такой наглости. – Пусть живут на поверхности, строят нормальные города… Радиации давно уже нет…
– Тысяч пять могут поместиться в долине, где скрываются наружники… – Остролицый увидел, как изменилось Димино лицо, и пояснил: – Вас выследил патрульный робот. Он шел за вами после того, как вы взорвали свой аппарат… Ну, а остальные? Где они выживут на поверхности, в безводной пустыне? Еще тысячу-другую можно принять сюда, в тринадцатый. И все! На планете нет пригодных для жизни территорий!
Он замолчал, словно ожидая возражений, потом продолжил объясняющим, просительным тоном:
– Для большинства населения жизнь возможна лишь в автономных Городах.
Дима открыл рот, чтобы возразить, но сказал совсем другое:
– Дело не в самих Городах, дело в том режиме, который вами установлен. Прекратите подавление эмоций, уничтожьте сыворотку равенства, скажите правду о тринадцатом…
– Какая сыворотка? – Остролицый растерялся. Потом словно вспомнил что-то и улыбнулся увереннее, чем раньше: – Никакой сыворотки нет. Это же легенда наружников… Эмоциональная холодность достигается всем комплексом воспитательных мер, системой тасовки, исключающей длительный контакт людей. Но мы вынуждены применять все эти меры: в условиях жесткой экономии, нехватки ресурсов эмоции будут неизбежно толкать людей на преступления и протесты. Поводов у них более чем достаточно. А сейчас мы можем контролировать ситуацию. Способность к любви будет неизбежно толкать людей на браки, на бесконтрольное размножение, в конце концов…
– Ну, и…
– А генные заболевания приведут к появлению огромного количества уродов. Что же, убивать их в младенчестве, как делают наружники, гуманнее? Искусственное размножение, тщательный подбор родительских пар позволяют нам постепенно выправлять генотип… Как видите, подавление эмоций необходимо. А рассказать Равным о тринадцатом Городе, куда большинство попасть никогда не сможет, это просто жестоко…
Он смотрел на Диму с видом опытного фехтовальщика, отбившего несколько размашистых, но неумелых ударов. Но у Димы был еще один удар. Неотразимый. Он даже качнулся вперед, к Принимающему Решения…
– А по какому праву вы присвоили себе «опасные эмоции»? Чем вы лучше Равных? Почему вы дышите чистым воздухом и ходите по живой траве? Чем вы лучше?
– Умом.
Он смотрел на Диму даже чуть удивленно. И вдруг заговорил быстро и сбивчиво:
– Да вы ничего не знаете… Дежурными становятся те из Равных, кто имеет наибольший коэффициент интеллекта, наибольшую свободу мышления. Отбор ведется в шестнадцатилетнем возрасте по этим показателям. Иначе в тринадцатый не попасть, поймите! Даже наши дети живут в Городах…
– А если интеллект снизится? – тупо спросил Дима.
– Тогда приходится нести патрульную службу в Городах.
Неотразимый удар пришелся в пустоту. В вакуум. Фехтовальщик уронил шпагу, и теперь сам валился с обрыва. Дима встал с кресла и увидел, как мгновенно напряглись лица троих Дежурных. Нет, остролицый смотрел на пилота спокойно, даже с сочувствием.
– Вы только не учитываете, что в Городах действительно оказывается всякий сброд. Доверять им патрульную службу… этим, с понизившимся интеллектом… Неразумно… – чужим, деревянным голосом упрямца сказал Дима.
Но никто не возражал. Наоборот, Принимающий Решения кивнул с видом человека, которому напомнили про давнюю и мучительную болезнь.
«Нет никакой диктатуры. Нет. Конечно, для нас было бы привычнее поселить в тринадцатом детей, сделать из него санаторий, где каждый провел бы несколько дней за всю жизнь, а не устраивать идеальных условий для интеллектуальной элиты… Привычнее? Давно ли мы поняли, что справедливость нельзя отложить на „потом“, что дорога, вымощенная благими намерениями, ведет все-таки не в рай, что даже во имя самого прекрасного „завтра“ нельзя быть жестоким сегодня… И кто сможет упрекнуть их за ошибки, которые мы сделали давным-давно… Нет диктатуры. Сюда еще спустятся невидимые и неслышимые наблюдательные зонды, целые комиссии будут рыться в архивах. Но я уже сделал свой вывод. Нет диктатуры. Нет. Есть зажатая в тисках нищеты планета, есть Равные, которые оказались умнее других, были выявлены сложной системой тестов и попали в тринадцатый – в научный, да, действительно научный, Город… Есть те, кого вернули в Города, кто, осознанно или нет, вымещает обиду на своих же ничего не подозревающих братьях и сестрах… Смогу ли теперь я их ненавидеть? Я, свалившийся им на головы и гордо творящий добро, которого они не могут себе позволить… Что у тебя осталось, кроме жалости, беспомощности и глупой улыбки боксера, пославшего в нокаут свою тень?.. Господи, они же считают меня завоевателем, вражеским лазутчиком…»
Он словно раздвоился. Один Димка замер в бездонной, черной пустоте, в повисшем вокруг ледяном молчании. А другой говорил:
– Нам очень жалко, что вначале между нами легло непонимание…
…Сбитый им робот падает на песок – тяжелый, дергающийся огненный ком…
– Пути к пониманию сложны. Но отныне…
…Подрубленные парализующим зарядом осели в креслах Дежурные…
– Через самое короткое время мы сможем оказать вам конкретную помощь…
