– Стакан… для питья на ходу. Это стакан с крышкой, туда вставляется соломка… Идешь и пьешь. И не плещется.
– Это может пригодиться для поездок, – чуть смягчился Щавель, стряхивая с рукава мантии расплескавшееся вино. К счастью, дорожная мантия была так засалена, что вино и не подумало впитаться, а каплями лежало на ткани. – Или для симпозиумов. Расхаживаешь по залу, пьешь вино через соломку… Хм. Любопытно. Что еще?
– Быстрая картошка…
– А это как?
– Картошка режется тонкими полосками. И бросается в кипящий жир. Минута – и можно есть!
– Кошмар, кошмар, кошмар! – воскликнул Щавель. – Ты представляешь, что может произойти со страной, в которой начнут так питаться? Люди станут есть на бегу, портя себе желудок. Из-за плохого пищеварения тела их станут жирными и неповоротливыми, характер испортится, зубы придут в негодность, мораль ослабнет. Привычка есть на ходу приведет к постоянной спешке во всех делах. Это будет общество, в котором у людей не останется времени на мудрые размышления, а великими деяниями станут считаться быстрые и некомпетентные решения. Юноша! Прими совет старого волшебника – оставь эти опасные затеи. Твои наставники совершенно верно отказались их принять!
– Все равно рано или поздно так сделают, – упрямо сказал Дмак. – Это прогресс, а его не остановить.
– Лучше поздно! – воскликнул Щавель. – Лучше – не при нашей жизни!
– А я хотел, как денег заработаю, харчевню такую открыть, – признался Дмак. – «Еда на бегу!» Потом, как разбогатею, еще одну. И еще. Быстрая картошка, булка с котлетой, сладкий сок в стаканчике… если много меда класть – то детей не оттащишь!
– Ага, мне нравится! – пискнул Халанбери. Аннет, уютно устроившаяся у него на плече, тоненько хихикнула – чем заслужила строгий взгляд волшебника.
– Эмблемой такой харчевни надо было бы сделать задницу! – съязвил Щавель. – Потому что от такой еды будет неизбежное расстройство пищеварения!
– Ух ты! Задницу! – развеселился Халанбери. – Ага! Мне нравится!
– Детям я бы еще подарки раздавал, – добавил Дмак. – Каких-нибудь куколок. «Десять великих магов», к примеру.
– А в этом какой смысл? – поразился Щавель.
– Дети бы хотели всех десятерых собрать. А я бы сделал так, что в одном городе много фигурок девяти магов, и все ищут десятого – а этих фигурок очень-очень мало. В другом – этой фигурки полно, другого не хватает. И все дети ходили бы и ходили в «Еду на бегу». Ходили бы и ходили. И взрослых тащили.
– Да! – с восторгом сказал Халанбери. – Да, да, да!
– Ты – чудовище! – воскликнул Щавель. – Это… это немыслимо!
– Ну почему сразу чудовище? – обиделся Дмак. – Халанбери я бы все десять фигурок подарил. И еще немножко денег жертвовал бы сиротским приютам. Я же добрый!
Щавель прищурился. И Трикс с ужасом понял, что до Столицы изобретательный Дмак не доедет. Ну, или доедет, но в виде какого-нибудь полезного предмета или маленького забавного животного.
То же самое, вероятно, подумала Аннет – потому что в ужасе закрыла глаза руками.
– А волшебникам, чьи изображения дарятся детям, – ни о чем не подозревая, продолжал Дмак, – я бы платил долю от прибыли. Не очень большую долю, но ведь оборот у меня был бы о-го-го какой!
– И во сколько ты оценил согласие волшебников на подобное предприятие? – презрительно спросил Щавель.
– Полагаю, одна харчевня позволила бы выплачивать сотню.
– Сотню чего?
– Золотых, конечно, – обиделся Дмак.
– Десятерым магам? – прищурился Щавель.
– Нет, не десятерым. Каждому. Но я полагаю, что пятерых магов можно взять из числа покойных. Им ничего платить не надо. А остальным – по сотне… – Дмак подлил в бокал остолбеневшего волшебника вина. – Кстати, господин Щавель… вы, я полагаю, должны непременно быть в числе этих пятерых. Возможно, вы назвали бы и остальные кандидатуры? За консультацию вашу долю можно немного увеличить…
– Это звучит… – Щавель откашлялся. – Звучит любопытно. Но я категорически против главы Академии Волшебников, господина Хомра. Его репутация сильно преувеличена.
– Значит, его не будет, – твердо сказал Дмак.
Щавель рассмеялся и, наклонившись вперед, похлопал Дмака по плечу.
– А ведь в твоей идее есть зерно…
– Нет, зерно я пока не понял, как быстро готовить, – с сожалением признал Дмак.
– Да нет, я про эту… быструю булку…
– Быструю картошку.
– Пусть картошку. И фигурки, да, обязательно фигурки. Глиняные. Если нанять самаршанскую бедноту, то они их еще и распишут вручную…
– А можно сделать так, – неожиданно подал голос Халанбери, – чтоб фигурка была из кусочков? Например, волшебник отдельно и посох его отдельно. И посох можно самому вставить… в одну руку, или в другую руку… Или шляпу надеть.
– Гениально! – сказал Щавель. – Держи!
Он вручил Халанбери маленькую монетку – и тот засиял от гордости.
– Еще можно делать не просто мага, а свистульку, – продолжил Халанбери. – Берешь его – и свистишь!
Волшебник и повар переглянулись.
– Как-то это… очень смело, – сказал Дмак.
– Отложим на будущее, – кивнул Щавель.
Трикс, хоть ему и было безумно интересно слушать такой увлекательный разговор, понял, что засыпает. Он перебрался в соседнее помещение, лег на свой диванчик и пристегнулся ремнем. Карета бодро неслась по степной дороге. Возчик опять напевал что-то про дорогу, про то, как он распряжет и напоит коней. Временами из-за перегородки доносились возгласы:
– А тем, кто очень спешит, еду складывать в коробочку!
– Можно булку делать с котлетой, а можно с куском рыбы…
– И пирожки! Обязательно пирожки!..
Трикс закрыл глаза и мирно уснул.
Путешествие к Столице, благодаря щедрости барона, оказалось и впрямь быстрым и приятным. Меняя на пути лошадей, карета с надежной охраной проехала землями Исмунда, миновала владения наследного принца (поскольку никакого принца пока на свете не было, земли это управлялись королевскими наместниками и являли собой не самое радостное зрелище). Щавель то сочинял новые заклинания (в эти часы Трикс отправлялся к слугам – волшебник заявил, что подлинное вдохновение приходит к нему лишь в одиночестве), то обсуждал с Дмаком будущее закусочных «Еда на бегу». Как-то незаметно получилось так, что Щавель уже выступал не в роли консультанта по волшебникам, а в качестве полноправного совладельца.
Ровно через пять дней, в холодный дождливый вечер, когда каждая капля воды уже подумывала, не превратиться ли ей в снежинку, карета подъехала к Юго-Западным воротам Столицы (в народе их называли Пыльными, поскольку летом юго-западный ветер часто приносил к городским стенам отголоски песчаных бурь, последнюю месть Самаршана за отобранные некогда земли). Но сейчас, конечно, никакой пыли не было, только дождь, лужи и грязь на обочинах мощенных камнем дорог.
Перед главными воротами выстроилась длинная цепочка телег и карет. Пешие шли отдельно, в маленькие ворота, где их коротко, но придирчиво расспрашивали королевские стражники. В кареты тоже заглядывали, груз на подводах осматривали – так что очередь двигалась не быстро.
