уселся перед зеркальцем сам.
– Будем смотреть по две минуты.
Наступила тишина. Я оглянулся на замок – нет ли еще желающих. Но ребята еще не вернулись с мостов.
– Летающие тарелки видишь? – поинтересовался Илья.
– Ага. Вон сковородка пролетела… – сообщил Сержан.
– Время. Отдохни!
Теперь перед зеркальцем сидел я. Солнце почти исчезло за горизонтом, в сером пепле морских волн угасал последний алый уголек. Небо темнело, но оставалось обычным. Да и что там можно увидеть? Космический корабль пришельцев, парящий над планетой? Или злополучную летающую тарелку? Ну пусть даже и мелькнет среди облаков искорка, раскрыв нам «тайну» расположения наблюдательных устройств. Стоит ли из-за этого придумывать целое правило? Из рогатки летающую тарелку не собьешь, а в том, что за нами следят, мы и так не сомневаемся. Не смотреть вверх во время заката. Не смотреть вверх…
– Время!
Перед зеркальцем опять был Илья. Мы с Сержаном разочарованно переглянулись: солнечные лучи уже сползали с флагштока сторожевой башни. Наступал вечер.
– Не понял… – вдруг удивленно протянул Илья. – Это…
Мы с Сержаном синхронно дернулись к Илье, пытаясь взглянуть на отражение в зеркальце. От желания посмотреть вверх у меня даже мурашки по спине побежали. Но мы не успели.
На мгновение стало светло. Маленькое круглое зеркальце сияло, как прожектор, выплескивая столб ослепительного, словно бы даже вещественного, твердого, колючего света. Это длилось секунду. Раздался звон стекла, и зеркальце разлетелось у Ильи в руках. Он слабо вскрикнул, отшатываясь и прижимая ладони к лицу. Очки мягко шлепнулись на песок рядом с почерневшими, мутными осколками. Едкий дымок сгоревший амальгамы щекотал ноздри.
– Илья! – увидев, как он запрокидывается на спину, я схватил его за плечи. – Что с тобой?
– Глаза… – Илью било частой, мелкой дрожью. – Больно…
Уловка не сработала. Взгляд вверх, небрежно замаскированный зеркалом, показался пришельцам более опасным, чем открытый сговор островов Конфедерации.
– Убери руки! Илья!
Он медленно отнял ладони от лица. Глаза были красными, покрытыми багровой сеточкой сосудов. И – удивленными.
– Круги плывут, – растерянно произнес Илья. – Но я тебя вижу.
Весь вечер Илья наслаждался положением героя. Он лежал на диване в Тронном зале. Рита с Ингой суетились вокруг, поминутно меняя ему примочки на слезящихся, воспаленных глазах. А мы, усевшись рядом, вполголоса говорили о случившемся.
Глаза Илье спасло зеркало. Оно раскололось и помутнело, отразив лишь малую часть направленной на него энергии. Луч был такой силы, что разбил стекло подобно удару камня.
Самым обидным оказалось, что Илья не успел рассмотреть столь тщательно охраняемую тайну. В зеркале, как он рассказывал, мелькнуло что-то серое, плоское, стремительно опускающееся из зенита. А потом в центре этого серого, округлого, падающего сверху тела сверкнула белая вспышка.
Предположить можно было что угодно, включая летающую тарелку. Тимур, например, упорно отстаивал эту версию. Но мне казалось, что все гораздо сложнее. Мне никогда не нравились задачи, в которых ответ напрашивался сам собой.
Спорили мы азартно, и Том, ничего в разговоре не понимавший, заскучал. Но минут через пять наступила его очередь – разговор зашел о шлюпке. Ребята уже превратили ее в подобие маленькой яхты – настелили дощатую палубу, укрепили мачту, киль. Том настаивал еще на сооружении маленькой каюты, в которой можно было бы ночевать четверым членам экипажа. Спорить мы не стали, хоть это и затягивало спуск шлюпки на пару дней. Все-таки с настоящей каютой наш кораблик выглядел гораздо внушительнее.
Незаметно разговор перешел на первое плавание. Уже решено было отправиться через весь архипелаг Сорока Островов, вербуя на пути сторонников Конфедерации. Ясно было, что капитаном станет Том. А вот насчет остальных членов команды ясности не было. В плавание хотели отправиться все…
Спор, грозивший перерасти в ссору, прекратил Крис. Он вышел за двери и вернулся с пучком тонких щепок в кулаке.
– Будем тянуть жребий, – объяснил он. – Четыре короткие – экипаж.
Щепок было восемь. Первую Крис дал вытянуть Илье. Длинная. Вторым потянулся Сержан – и картинно развел руками. Тоже длинная… Первая короткая щепка досталась Тимуру. Вторая – мне. Я даже не почувствовал радости – удача показалась мне сама собой разумеющейся. Следом протянул руку Том, но Крис остановил его.
– Ты плывешь без всякого жребия, ты капитан… А я без всякого жребия остаюсь – мой корабль здесь.
– Если ты не тянешь жребий, то один лишний! – оживился Сержан.
– Не лишний, я тоже буду участвовать. – К нашему командиру подошла Инга. Быстро взглянула на меня – упрямо и твердо. И вынула короткую щепку из стиснутых пальцев Криса.
– Женщина на корабле – к беде… – беспомощно сказал Сержан.
Последний короткий жребий достался Янушу.
7. Пятеро в океане
Наше суденышко, названное «Дерзким», отплыло от берегов Тридцать шестого острова поздно вечером, когда стемнело, а резкие порывы северного ветра превратились в ровный, уверенный бриз. Тома, весь день провозившегося со шлюпкой, заставили поспать несколько часов. Теперь он тихо советовался с Тимуром, проверяя, все ли снаряжение на месте. Провизия, вода, запасной парус, бинокль. Часы были на руках у каждого – их собирали по всем островам Конфедерации. Кроме мечей, мы вооружились арбалетами. Один арбалет, самый большой и неудобный в бою, закрепили на вертящейся подставке перед каютой. Тимур долго возился с ним, приспосабливая для стрельбы сразу тремя стрелами. Он где-то читал про такие арбалеты… Но у него так ничего и не вышло.
Шлюпка, возведенная в ранг корабля, шла на удивление ровно. Может быть, играл свою роль новый киль. Но скорее всего причина была куда проще – «Дерзкий» был сильно перегружен. Вода плескалась в опасной близости от бортов, а редкие волны уже оставили на дне шлюпки солидную лужу.
Минут двадцать мы стояли рядом с Томом, словно ожидая чего-то необычного. Но все было спокойно. Медленно темнело, исчезли в ночи контуры замка, лишь на сторожевой башне задорно горело белое пламя маяка. Огонь ребята обещали зажигать каждую ночь. «Дерзкий» шел на юго-юго-восток, косо к ветру, постепенно углубляясь в пространство между Двадцать четвертым и Тридцатым островами. Через час шлюпка должна была миновать Двадцать седьмой остров и пройти рядом с Двадцать третьим – последним островом Конфедерации. Дальше путь решили продолжить утром, при свете солнца. Том должен был остаток ночи дрейфовать в виду маяка Двадцать третьего острова – белого и красного огней на двух площадках дозорной башни…
Первой ушла в каюту Инга. Негромко пожелала всем спокойной ночи, а Тому – легкой вахты: «light watch», чем вызвала у капитана некоторое замешательство. Наверное, это было сказано не совсем правильно, хотя все остальные, включая Януша, ее поняли.
Минут через десять Тимур потянулся, зевнул, хлопнул меня по плечу и спросил:
– Пойдем спать?
Стянув штормовку, я протянул ее Тому. Тот понял, молча кивнул и стал напяливать ее поверх своей. Ночью на палубе ему придется мерзнуть.
– Пошли…
Мы осторожно пробрались между левым бортом и стенкой каюты на корму («Дерзкий» при этом легонько качнулся). Тимур довольно натурально кашлянул, открыл дверь каюты.
Инга уже легла в свой гамак. На столике тускло горела свеча. Пригнувшись, Тимур вошел в каюту, сказал:
– Всю жизнь мечтал спать по левому борту. Да еще под потолком…
