Толик посмотрел на меня. Как будто я тоже стал командиром и мог приказывать.
– Если будут сопротивляться, вначале убейте, – равнодушно произнес я.
…Может быть, мне еще станет стыдно. Но не за сами слова, а за равнодушный тон. Иногда подлость отличается от вынужденной жестокости крошечной деталью. Тоном или выражением глаз… Правда, еще хуже, что иногда отличия нет совсем.
Я зашел в свою комнату и повалился на кровать. Мне было скучно и тоскливо, не хотелось ни спать, ни ужинать, ни видеть кого-либо из ребят. Но минут через десять ко мне зашел Крис.
Усевшись на вторую кровать, командир долго смотрел на меня. Давным-давно, в мое первое утро на острове, так смотрел Игорек. Только тогда мы еще умели улыбаться.
– Крис, расскажи, как все случилось. Почему вы рассорились? – спросил я. – Я так толком и не понял.
Уткнувшийся подбородком в ладони Крис пожал плечами. У него беспомощно качнулась голова.
– Димка, если бы я сам понимал… Ну, ссорились ведь всегда, и до того, как вы уплыли. И в этот раз ничего особенного не произошло.
Крис начал рассказывать, как Ахмет ушел с одного из утренних совещаний, поспорив по пустяковому поводу: какой мост очередного «упрямого» острова атаковать его бойцам. Как днем Толику передали знакомые ребята: Ахмет встретился с командирами двух островов Конфедерации и о чем-то совещался. Как вечером Ахмет пришел «мириться». И как выглянувший из замка Сержан увидел подступающих по всем трем мостам ребят с соседних островов.
Защищаться было уже невозможно. Едва-едва успели укрыться в подвале, да и то – не все.
Я слушал Криса, и постепенно у меня возникало идиотское ощущение, что и я был участником происходящего: так знакомо звучало все рассказанное Крисом. Действительно, самая заурядная ссора. Самая простая интрига. Завершила же дворцовый переворот обыкновенная драка.
– Крис, – перебил я. – Ты знаешь, а ведь это могло случиться и раньше.
Крис встал. Потянулся. Запрыгнул на кровать.
– Оп-ля. Могло, говоришь? Это должно было случиться. Несомненно.
Я тоже улегся поудобнее.
– Если не Ахмету, так кому-нибудь другому захотелось бы власти…
– Несомненно. Пришельцы не беспокоились из-за Конфедерации. Они знали, что она развалится. Сорок Островов. Сорок самых разных обычаев и правил. Острова-республики и острова-диктатуры. Интернациональные и «чистые». Малыши… и такие верзилы, как я. Мы все хотим домой, верно. Но нам ведь хочется и многого другого. И не на Земле, а еще здесь. Никто не хочет ждать. Никто…
Крис зевнул. И со вкусом добавил:
– Не-сом-нен-но.
– Что ты заладил? – не выдержал я. – Других слов нет?
Крис засмеялся.
– Вот. Ты сам видишь, что даже такая ерунда, как навязчивое слово, может нас поссорить.
– Нет, Крис!
Мы замолчали.
– Сержана жалко, – неожиданно сказал Крис. – Мы смеялись, что он во всем сомневается, со всеми спорит. А это нас спасло. Толик сказал Сержану, что зря он подозревал Ахмета – тот мириться пришел. Сержан обиделся и сказал, что тут еще дело темное. Вышел из замка…
– Он со всеми спорил… – подтвердил я зачем-то.
– Нас слишком мало на острове, чтобы быть одинаковыми, – непонятно сказал Крис. – У каждого находятся одна-две черты, которые становятся главными. Сержан был спорщик. Тимур – солдат и тренер. Ромка… ты его и узнать не успел… весельчак.
– Хохмач, – уточнил я.
– Да.
– А Толик?
– Толик? – Крис задумался. – Он… он… как бы это сказать… приспособитель?.. Нет. Он у нас как дома, понимаешь? Привык, узнал правила Игры, научился фехтовать. Быстрее всех. И теперь живет веселее всех. Купается, рыбу ловит, игры придумывает. Если надо драться – дерется, и здорово. Если можно не драться – еще лучше. Ни с кем не ссорится. Спорил лишь с Сержаном…
– А может, он и прав, – вполголоса произнес я.
– Димка, а вот твоей черточки никак не пойму, – признался Крис. – Моя обязанность – всех понимать, а тебя не получается.
– У меня однобокостей нет. Я всесторонне развитый, – пошутил я. Но Крис ответил серьезно:
– Что-то есть. Но я никак не разберусь.
– Разве это важно?
– Не знаю. Но умения Тимура или Толика, мое командирство – все это пришельцам не страшно. Все это в правилах Игры. А надо выйти из круга, найти трещину. Она должна, должна быть…
– Несомненно!
Мы засмеялись. Стало чуть легче. И тут же раскрылась дверь, словно за ней дожидались окончания нашей беседы. В комнату заглянул Толик, растерянно посмотрел на нас.
– Что случилось? – мгновенно насторожился Крис.
– Пойдемте, сами увидите, – чуть смущенно предложил Толик. – Ерунда какая-то.
…Ерундой происходящее было лишь для нас. Ребятам с Двадцать седьмого острова сейчас приходилось туго. Когда мы поднялись на сторожевую башню, там собрались все, кроме Тимура. Густой, тянущийся в небо столб дыма был заметен с любой точки острова, но лишь со сторожевой башни открывался его источник – замок Двадцать седьмого острова.
– Про пожары на Островах я еще не слышал, – тихо сказал Крис, бесцеремонно расталкивая ребят и пробираясь на самое удобное место.
– Пришельцы? – осторожно предположил Илья.
Крис покачал головой:
– Нет, ребята…
Облокотившись на перила, он замер у самого края площадки.
– Дележ власти продолжается…
Никогда еще нам не было так неуютно и стыдно, как в эти мгновения. Мы молча, ничего больше не спрашивая, смотрели на дело своих рук. Пусть нам пришлось туго, пусть мы пострадали первыми. Но и Конфедерация – наша идея. Прекрасная мечта, убивающая тех, кто в нее поверил.
Я долго не мог заснуть. После ужина – невеселого, быстрого – мы разошлись по своим комнатам. Комнат сейчас хватало на всех, вот только нас это не радовало. Я ворочался с боку на бок, считал до ста, придумывал сам себе всякие интересные истории. Ничего не помогало. На Островах одна крайность сменяла другую: или спишь целый день, или мучаешься от бессонницы. Наконец я стал засыпать. И уже в полудреме, лежа на краю кровати, услышал крик.
Крик был слабым, коротким, но абсолютно настоящим. Сон исчез мгновенно. Я привстал, вслушиваясь. Но в замке снова было тихо. Не зажигая свечи, я нашарил меч, вынул из ножен. Звук донесся из соседней комнаты, где спал Том, – в этом я был уверен.
Открыть свою дверь я решился не сразу. В коридоре оказалось еще темнее, чем в комнате, – широкие окна заслоняла от света звезд сторожевая башня. Держа меч перед собой, я дошел вдоль стены до соседней двери. Толкнул ее локтем.
В комнате дрожал желтоватый полусвет-полусумрак. Том не погасил свечу, и хотя обычно за это ругали, сейчас я был рад его безалаберности. Маленький австралиец лежал на кровати поверх одеяла. Живой – я отчетливо слышал ровное дыхание.
– Том! Приснилось что-то? – растерянно спросил я по-русски.
Мальчишка молчал. Я подошел ближе и увидел, что глаза у него широко раскрыты, а губы беззвучно шевелятся. Зрачки были черными и огромными, в них отражалось затрепетавшее от моих движений пламя свечи.
– Том?..
