Преддверие звука, напоминание о движении, тень жизни – далекий шелест сухих волн… А может, горячий пульс крови в бесполезных ушах. Сухой океан покрыт каменным льдом.
Тишина.
– Ты умеешь слушать, принц…
Слуховая галлюцинация, собственная мысль… Или нестерпимо громкий голос фанга?
Круглые немигающие глаза изучали мое лицо. Что же ты хочешь, фанг? Что пытаешься понять?
– Пойдем, – полушепотом попросил я. – Пойдем в мой дом, Нес.
– Смотри, – так же тихо ответил он. – Ты видишь невидимое, принц?
Сухой и чистый воздух – прозрачный, как вакуум, беспощадный, как увеличительное стекло. Туманная дымка водяных паров – грим на лице планеты – сдернута раз и навсегда.
Пустота.
Яркие, неживые цвета скал. Трупная синева неба. Желтое на синем, серое на синем, белое на синем. И каждый оттенок, каждый полутон – такой же чистый и мертвый.
Пустота.
Тысячи красок – и ни одной живой.
Пустота.
От горизонта – и до песка под ногами. Обнаженные скалы, стерильные горы, опозоренная вода.
Пустота.
И еще то, чего здесь никогда не будет. Зимний снег и весенняя зелень. Спелость летних ягод и желтизна умирающих листьев. Жилища людей, утопающие в цветах. Калейдоскоп праздничных одежд. Тонкие башни фангов. Бесконечная спираль узора на стенах. Корабли – стремительность очертаний от человеческой мысли и надежность от нечеловеческой логики.
Пустота.
Этого не будет. Ничего не будет. Они не услышали мой крик, не увидели моих кошмаров. Пустота. Я никого не убедил – лишь себя. Пустота. Конечная точка. Будущего нет.
– Ты умеешь смотреть, принц…
Тень уважения в голосе? Дрогнувшее лицо? Чушь. Все это слишком красиво… а значит, фанги правы. Терри, с ногами забравшаяся в кресло… Пустота. Данькины картины на стенах музея… Пустота. Прощальный взмах руки мальчишки-роддера… Пустота. Ланс в черном шаре пилотажного шлема… Пустота. Трофей, вылизывающий крошечного котенка… Пустота.
– Ты хорошо говорил, принц. Мы слушали. Но это лишь одна сторона правды.
Меня скривило в издевательской улыбке. Я понимаю вас, фанги. Незачем переводить ясные мысли в туманные человеческие слова.
«Ты красиво говорил, принц. Мы получили удовольствие. Но теперь мы покажем тебе другую красоту. Ты убедишься, что смерть может быть красивой. Мы устроим межзвездную бойню, чтобы тебя убедить. Это красиво».
Я смотрел на фанга – плавные, выверенные движения, абсолютная сосредоточенность и покой на лице. Сильный взмах руки – и пистолет отлетает далеко-далеко в песок. Уважительный полупоклон – и атомарный меч в серебряных ножнах ложится на песок передо мной. Вы давно все рассчитали, фанги. И мой спор с вами – тоже. Ты надел вчера человеческий меч, уже зная сегодняшний жест.
Тишина и пустота. Темное небо. Желтое ласковое солнце в ослепительном белом ободке.
– Фанг, смотри. – Слова выходили совсем не те, что я хотел. – Двойное солнце! Мы с Терри хотели сделать этот день главным праздником планеты. Он бывает лишь раз в сто с лишним лет.
«Праздник, который не увидишь дважды» – так мы хотели его назвать. Но тебе я этого не скажу. Твой абсолютный вкус не будет оценивать наши дилетантские попытки «сделать красиво». Мы останемся со своей красотой, фанг. С ней мы и умрем.
Нес кивнул, даже не посмотрев в небо.
– Ты умеешь думать, принц. Для каждого спора есть главное время. Раз в сто лет или раз в жизнь.
– Мы будем драться? – спросил я, поднимая меч.
Фанг кивнул.
Я взмахнул мечом, сбрасывая с клинка ножны. Перерубил их в воздухе – носить этот меч мне не придется. Даже если я выиграю поединок, на пути к куполу оружие станет лишь бесполезным грузом.
Никто не нападет на меня: планета мертва.
Никто не нападет на мертвеца…
Нес вытащил из ножен свой клинок, и я невольно отметил его ширину. Лезвие моего меча было раза в два уже.
Что это ему дает? Слишком широкий меч дьявольски неудобен.
Фанг отсалютовал – движение было сложным и бесспорно красивым. Как я устал от вашей красоты!
Я ударил быстрым, точным, колющим ударом. Подлым ударом – Нес не был готов к защите, он приветствовал меня…
Клинок вошел в тело фанга с тонким хрустом – то ли ломались кости, то ли рвался защитный костюм. Нес отшатнулся, снимаясь с меча. Десять сантиметров атомарного лезвия, прошедшего сквозь тело, словно и не причинили ему вреда. На лице фанга появилось обиженное выражение.
– Плохо, – разочарованно протянул он. – Плохо, принц…
– Война – это всегда плохо, – почти закричал я, уже не следя за патологической банальностью фраз. – Сам напросился.
– Удар плохой, принц. Слова еще хуже…
Тонкие пальцы фанга достали из нагрудного кармашка маленький черный шарик. Я усмехнулся. Так вот что хранится в секретном кармане. Оружие.
Я успел забыть, что фанг сам дал мне меч.
– Это глаз истины, – тихо сказал Нес. – Наш спор увидят все фанги, слушавшие тебя. Они решат.
Нес подкинул шарик, и тот, вопреки законам гравитации, плавно взлетел вверх. Метрах в десяти над нами он остановился, черную оболочку окутали белые шелестящие искры. Запахло озоном. Мне даже показалось, что вверх, к шарику, потянуло легким ветерком. Такой выход энергии требовался лишь при гиперсвязи.
– Начнем, принц.
Удар – великолепный удар по голове, по глазам. Мало того, что удар был сложным и редким, – Нес провел его из абсолютно неподходящей позиции.
Я успел блокировать – мой меч взметнулся навстречу вражескому клинку. Обычно, если успеваешь подставить лезвие наперерез мечу противника, тот лишается части своего меча.
Фанг сумел завернуть свой меч. Он прошел в миллиметре от моего клинка, уже пылающего белым огнем последней заточки.
Секунду Нес держал меч вертикально, над головой. Затем последовал удар, не разделивший меня надвое лишь из-за моей проворности. Честно говоря, я понял, что недооценивал свою реакцию. Но, может быть, у меня редко появлялся допинг в виде рубящего удара плоскостным мечом.
Что-то было в этом поединке от моей первой серьезной схватки на мечах – с Шоррэем Менхэмом, гиарским правителем и сверхчеловеком. И я догадывался что: класс противников. И тогда, и сейчас я безнадежно уступал врагу. Да, время с моих первых дней «вне Земли» не прошло даром. Я дрался на уровне Шоррэя, а может, даже чуть лучше. Мне удалось подняться к тому мастерству, которое почти предельно для человека.
Но фанги – не люди.
В какой-то момент я вдруг осознал: Нес ведет бой. Он полностью контролирует мои выпады, провоцирует те или иные удары. Наш бой превращается в красочный спектакль, где у меня роль то ли статиста, то ли спарринг-фантома. И никуда от этого не деться – фанг учел все, даже мое «озарение» и попытки навязать свой сценарий поединка. Фанг делает то, что не удалось когда-то Шоррэю.
Но «театральность» Шоррэя по сравнению с отрепетированностью Неса – не больше чем школьный спектакль, пытающийся повторить мхатовскую постановку.
Те же слова, и даже движения схожи. Но сравнения бесполезны.
Я уставал. Непропорционально быстро и сильно – словно не дрался на почти невесомых плоскостных
