– Я над этим думал, – неохотно сказал Эдгар. – Тут есть только один, но решающий довод против. Преступник поймет, что происходит. И сможет нанести удар первым.
– Пусть прибудут Гесер, Завулон, Светлана, Ольга… есть у Темных еще сильные маги? – Я посмотрел на Костю.
– Найдутся, – уклончиво ответил Костя. – А сил хватит?
– Против одного Иного?
– Не просто Иного, – напомнил Эдгар. – Согласно легенде, чтобы уничтожить Фуаран, собрались несколько сотен магов.
– Соберем и мы. В Ночном Дозоре почти две сотни сотрудников, в Дневном – не меньше. Да еще сотни резервистов. Каждая сторона сможет выставить по тысяче Иных, не меньше.
– В основном – слабых, шестого-седьмого уровня. Настоящих магов, от третьего уровня и выше, наберется не больше сотни. – Эдгар говорил так уверенно, что сомнений не оставалось – он и впрямь обдумывал вариант силового противостояния. – Этого может хватить – если усилить Темных и Светлых Инквизиторами, использовать амулеты и соединить обе Силы вместе. Но может и не хватить. Тогда самые сильные бойцы погибнут, и у преступника окажутся развязаны руки. Ты не предполагаешь, что он рассчитывает именно на такой вариант?
Я покачал головой.
– А я думал и над этим, – с мрачным удовлетворением произнес Эдгар. – Преступник может рассматривать поезд как ловушку, к которой соберутся все сильные маги России. Он мог обвесить весь поезд заклинаниями, которые мы не почувствуем.
– Тогда к чему все наши усилия? – спросил я. – Зачем мы тут? Ядерная бомба – и нет проблем!
Эдгар кивнул:
– Да. Именно ядерная, она поражает все слои Сумрака. Но вначале надо убедиться, что цель не ускользнула в последний момент.
– Ты встал на позицию Завулона? – уточнил я.
Эдгар вздохнул:
– Я стою на позициях здравого смысла. Тотальная проверка поезда с привлечением больших сил чревата магическим побоищем. Люди, кстати, все равно погибнут. Уничтожение поезда… да, жалко людей. Зато глобальных потрясений избежим.
– Но если есть еще шанс… – начал я.
– Есть. Поэтому предлагаю продолжить поиски, – согласился Эдгар. – Мы с Костей берем в помощь моих ребяток и прочесываем поезд – от хвоста и головы одновременно. Будем использовать амулеты, в подозрительных случаях – попытаемся проверить подозреваемого сквозь Сумрак. А ты еще раз поговори с Ласом. Все-таки он у нас под подозрением.
Я пожал плечами. Все это ужасно напоминало имитацию поисков. В глубине души Эдгар сдался.
– Когда час «X»? – спросил я.
– Завтра к вечеру, – ответил Эдгар. – Когда будем проходить безлюдные районы вблизи Семипалатинска. Все равно там бомбы взрывали… одним тактическим зарядом больше – невелика беда.
– Удачной охоты, – сказал я и вышел из купе.
Все это профанация. Все это – лишь строчки в отчете, который уже готовится писать Эдгар. «Несмотря на предпринятые усилия локализовать преступника и обнаружить „Фуаран“…»
Мне иногда приходила в голову мысль, что Инквизиция – это реальная альтернатива Дозоров. Ведь чем мы занимаемся? Разделяем людей и Иных. Следим за тем, чтобы действия Иных максимально не затрагивали людей. Да, это практически невозможно, часть Иных – паразиты по своей природе. Да, противоречия между Светлыми и Темными таковы, что столкновения неизбежны.
Но есть еще Инквизиция, она стоит над Дозорами, она тоже хранит равновесие, она – третья сила и разделяющая структура более высокого порядка, она исправляет ошибки Дозоров…
Все оказалось не так.
Нет никакой третьей силы. Нет и не было никогда.
Инквизиция – это инструмент разделения Темных и Светлых. Только и всего. Она следит за соблюдением Договора, но вовсе не в интересах людей, лишь в интересах Иных. Инквизиция – те Иные, кто знает: мы все паразиты, ничем Светлый маг не лучше вампира.
И пойти работать в Инквизицию – это значит смириться. Это значит – окончательно повзрослеть, сменить наивный юношеский максимализм на здоровый взрослый цинизм. Признать – есть люди, есть Иные и ничего общего между ними нет.
Я готов это признать?
Да, наверное.
Но вот перейти в Инквизицию почему-то не хочу.
Лучше уж тянуть лямку в Ночном Дозоре. Заниматься никому не нужной работой по защите никому не нужных людей.
Кстати, почему бы мне не проверить единственного подозреваемого? Пока еще есть время.
Лас уже не спал. Сидел в своем купе, мрачно разглядывая унылые виды за окном. Столик был приподнят, в раковине, под тонкой струйкой воды, охлаждалась бутылка кумыса.
– Нет холодильника, – грустно сказал он. – Даже в самом хорошем вагоне – холодильник в купе не предусмотрен. Хочешь кумыса?
– Я уже.
– Тогда?
– Ну, чуть-чуть… – согласился я.
Коньяка Лас и впрямь налил по капле, только губы смочить. Мы выпили, и Лас задумчиво произнес:
– И что на меня вчера нашло, а? Ну скажи, с какой это стати разумный человек поедет отдыхать в Казахстан? Ну – в Испанию. Ну – в Турцию. Ну – в Пекин, на фестиваль поцелуев, если уж хочется экстремального туризма. А в Казахстане что делать?
Я пожал плечами.
– Это была странная флюктуация сознания, – сказал Лас. – Я тут подумал…
– И решил слезть, – предположил я.
– Верно. И снова залезть. На встречный поезд.
– Здравое решение, – сказал я искренне. Во-первых – мы избавлялись от одного подозреваемого. Во- вторых – спасется хороший человек.
– Через пару часов – Саратов, – вслух рассуждал Лас. – Там и выйду. Сейчас деловому партнеру позвоню, попрошу встретить. Хороший город – Саратов.
– И чем же он так хорош? – заинтересовался я.
– Ну… – Лас вновь наполнил рюмочки, теперь чуть щедрее. – На территории Саратова испокон веков жили люди. Этим он выгодно отличается от районов Крайнего Севера и приравненных к ним. В царские времена там была губерния, но отсталая, недаром Чацкий говорил «в глушь, в Саратов!». Ныне же это – промышленный и культурный центр региона, крупный железнодорожный узел.
– Ну-ну, – осторожно сказал я. Непонятно было, всерьез он говорит или просто несет пургу, в которой слово «Саратов» легко заменить на «Кострома», «Ростов» или любой другой город.
– Самое ценное – крупный железнодорожный узел, – пояснил Лас. – Перекушу в каком-нибудь «Макдоналдсе» – и в обратный путь. Еще там есть старинный собор, непременно его осмотрю. Не зря же я ехал?
Да, все-таки наш неведомый противник переосторожничал. Внушение было слишком слабым и развеялось за сутки.
– Слушай, а с чего ты все-таки сорвался в Казахстан? – осторожно спросил я.
– Говорю же – просто так, – вздохнул Лас.
– Совсем-совсем просто так?
– Ну… сижу, никого не трогаю, струны на гитаре меняю. Вдруг звонок. Номером ошиблись, искали какого-то казаха… даже имени не запомнил. Я трубку положил, стал размышлять, сколько в Москве живет казахов. А у меня как раз на гитаре две струны было, как на домбре, я их подтянул и стал тренькать. Смешно так вышло. Мелодия какая-то получилась… навязчивая такая, притягательная. И думаю – дай
