Слон»
Как общеизвестно, Абалкин своим поведением на Земле спровоцировал Р.Сикорски и был убит им, после чего Сикорски подал в отставку.
На фоне шумного и сенсационного скандала, к раздуванию которого в огромной степени приложил руку И.Бромберг, пропажа без вести прогрессора В.Лунина вообще перестала кого-либо интересовать.
Дж.Ли умер 3 декабря 2178 г. на пятьдесят втором году жизни.
Примечания:
[1] По очевидным причинам перевод не приводится (Cяо Жень)
[2] БВИ. Архив документации КОМКОНа-2 (GPI:\СС2-Archiv filesvolume911file274p17)
[3]Удивительно, отчего данный документ с грифом высшей конфиденциальности оказался в архиве с практически свободным доступом к нему. Непонятно, зачем вообще записывали данную беседу. Но факт остается фактом – документ есть. (Сяо Жень)
[4] Цит. по БВИ. А. и Б. Стругацкие. Жук в муравейнике (GPI:\S15-Literature-HistoricalSStrugacky 55p8)
.....
Ответы на не заданные вопросы (вместо послесловия)
Я могла бы предугадать, что произойдет после того, как будут дописаны последние строки 'Пешки'.
Могла бы…
Нет, наши отношения с мамой остались теми же. Мы часто видимся, по-прежнему у нас нет секретов друг от друга. Но теперь мне чудится, что во время вечерних бесед присутствует еще один человек. В кресле, в том тёмном углу, куда не падает рассеянный свет старинного торшера, сидит Всеслав Лунин, молча слушает и улыбается уголками губ. Наверное, маме порою кажется то же самое. И тогда она замолкает, будто ожидая ироничной отцовской реплики из угла. Не знаю, слышит ли она что-то, но, по-моему, что-то в наших беседах остаётся недосказанным.
Разумеется, я не понесла 'Пешку' ни в одно из издательств. Ограничилась размещением текста в электронном виде в Большом Всепланетном Информатории. Там с ним может ознакомиться любой желающий. Желающих оказалось, мягко говоря, совсем немного, чего я, собственно, и ожидала. Среди моих коллег, во всяком случае, не нашлось ни одного. Удивительно, но последователи неистового Исаака Бромберга 'Пешку' даже не заметили. Впрочем, полагаю, это к лучшему. А вот, судя по некоторым косвенным данным, те КОМКОНовцы, которым по долгу службы положено знакомиться с подобного рода произведениями, своими служебными обязанностями не манкируют. У меня сложилось впечатление, что они старательно прочли 'Пешку' от корки до корки. Потом пересчитали всех, кто кроме них отважился на подобный поступок. Убедились, что читателей можно счесть по пальцам и решили, что самое лучшее для их каравана – пройти мимо …
Жалею, что с нами давно нет монументального Странника, блистательного Экселенца. Рудольф Сикорски мог бы очень многим помочь в создании моей книги, да и его отзыв о ней был бы решающим.
Не знаю, да и не хочу знать, поставлен ли в известность о появлении 'Черной Пешки' Белый Ферзь, он же Биг-Баг, он же Мак Сим, он же Максим Отто Каммерер, начальник отдела чрезвычайных происшествий сектора 'Урал-Север' КОМКОНа-2, 86 лет от роду. Полагаю, если бы ему сообщили о таком незначительном событии, он бы даже не припомнил, о каком, собственно, Всеславе Глебовиче Лунине речь. Ещё бы! Что за мелочи, в самом деле, на фоне громоподобного шума по поводу блистательно раскрученного им дела люденов!
Но совершенно неожиданно на третий день после выставления 'Пешки' в БВИ позвонил прогрессор в отставке Корней Яшмаа.
-Здравствуйте, Сяо! –приветливо сказал он с экрана видеофона. –Как поживаете?
-Добрый день, Корней Янович. Спасибо, все в порядке.
-Не слишком ли беспокою?
-Никакого беспокойства, напротив, я очень рада.
Он сидел на просторной деревянной веранде, куда запустило ветку какое-то фруктовое дерево, по- моему, груша.
-Поздравляю с завершением вашего произведения. С точки зрения такого профана в области литературы, как я, получилось неплохо.
-Понимаю, что это – всего лишь комплимент, но, все равно, приятно.
-Отчего же комплимент? Правда.
Он помолчал, покачиваясь в похрустывающем, плетеном из ивовых прутьев, кресле-качалке.
-А не могли бы вы, Сяо, заглянуть в гости к старику?
-С радостью, Корней Янович. Когда удобнее?
-Да когда угодно, хоть сейчас.
На следующий день я была в усадьбе 'Лагерь Яна', что расположена под Антоновым. Говорили о многом, беседа оказалась очень продолжительной, но мне хотелось бы привести только её окончание.
-Сяо, дорогая, многие писатели говорят, что в конце их работы получилось совсем не то, что они задумывали, приступая к ней. У вас нет такого ощущения? Вы о чем вообще хотели рассказать? О прогрессорстве и прогрессорах?
-Вот уж нет! Тем более, что дед, строго говоря, прогрессором не был. К слову, Корней Янович, теперь я весьма опасаюсь, что какой-нибудь читатель сочтет Всеслава Лунина изменником, перебежавшим к островитянам. 'Интересы Земли под угрозой', 'КОМКОН-2 - вотчина предателей', 'Прогрессоры-оборотни' и всё в том же роде.
-Полноте, девочка, откуда такие дикие фантазии? Ваш дед был волен избирать место жительства и образ жизни. Он предпочел Земле Саракш и Островную империю. Его выбор можно счесть несколько необычным, а способ переселения - экзотическим, но, в конце-то концов, это дело одного Всеслава Лунина. А что касается измены и предательства… Я пролистал на досуге последние сводки с Саракша, размещенные в БВИ. Нет ни одного свидетельства о том, что где-либо, в том числе и на Архипелагах, произошла утечка информации, и кто-либо заподозрил о существовании Земли. Ни одного! Лунин ушел с виртуозной аккуратностью. Так что забудьте о своих опасениях.
Кроме того все это было… ммм… давно. Сейчас вашему деду могло бы исполниться девяносто пять лет. Средняя продолжительность жизни мужчин-землян - девяносто семь лет. Для прогрессоров, правда, показатель чуть ниже – шестьдесят. Не сочтите меня бестактным, но Саракш - не Земля и вряд ли Всеслав Лунин жив. Уже поэтому маловероятно, что кто-то выдвинет против него обвинения в… ммм… измене.
Однако, вернемся к заданному вопросу. Если книга не о прогрессорстве, тогда о чём? О жизненных проблемах Всеслава Глебовича Лунина? О вашем открытии деда?
-Полагаю – да.
-О! Поздравляю, милая Сяо! –рассмеялся Яшмаа. –И вы можете себя поздравить. Вы состоялись как литератор! У вас, как у всякого настоящего писателя, вышло совсем-совсем не то, чего хотелось. Главный персонаж 'Черной Пешки' – никак не ваш уважаемый дед.
-Но…
-Да-да-да! Не спорьте! Подлинным героем произведения стал мир островитян. Общество… как там у вас по тексту?.. ледяной справедливости.
Корней Янович замолчал и некоторое время смотрел на воробья, долбящего клювом хлебную корку в кормушке.
-Послушайте, Сяо, –внезапно сказал он, -а вам не приходило в голову во время работы над 'Пешкой', что тамошний мир гораздо правдоподобнее нашего? Что милая, тёплая, благоустроенная, населенная
