Никита Александрович очень милый человек и к ней относится не просто хорошо, а очень хорошо. И нечего напрасно ерничать и издеваться над приличным человеком.
– Добрый день, девушка Лиза, – послышалось в трубке. – Как дела, настроение?
– Все хорошо, Никита Александрович, здравствуйте, – тоном послушной девочки отозвалась Елизавета. Как ни крути, а самолюбие приятно щекочет, когда ты нравишься взрослому человеку.
– Со здоровьем все в порядке? – В голосе Балашова прозвучали озабоченные нотки.
– Со здоровьем тоже все хорошо. – Лизе стало смешно. Какой внимательный дяденька, однако, словно папа дорогой, но без фантазии и малость нудноват. По телефону совершенно не умеет разговаривать. Вопросы задает тривиальные и односложные. Ну что ж, надо соответствовать. Каков вопрос, таким будет и ответ.
– Я хотел спросить, Лиза, что вы делаете сегодня вечером?
Елизавета оторопела, она даже приподнялась с лежака и села. Хороший вопрос, особенно в тот момент, когда они находятся друг от друга на приличном расстоянии. Вот интрига так интрига! Интересно, в чем подвох?
– А вы хотите что-нибудь предложить? – Что ж, охота Балашову пошутить, она не против.
– Совершенно верно, Лиза, хочу.
– Никита Александрович, я и не думала, что вы такой шутник.
– А кто вам сказал, что я шучу? Я совершенно серьезен. Вы согласны подарить этот вечер мне? Торжественно обещаю, что скучно вам не будет.
– Прекрасно, я с огромным удовольствием принимаю любое ваше предложение. Только объясните мне, пожалуйста, я должна сейчас все бросить и немедленно мчаться в аэропорт? Поездка в Адлер, конечно, входит в мои планы, но точно не сегодня, а дней так через пяток.
– Лиза, милая, как вы могли так плохо обо мне подумать? Отдых – дело святое, а на святое я никогда не посягаю.
– Тогда я согласна, – развеселилась Елизавета. Легко давать обещания, когда никакого риска не существует.
– Вот и прекрасно. Я буду ждать вас у корпуса ровно в семь часов вечера, договорились?
– Хорошо.
Балашов отключился, а Лиза несколько секунд в глубоком недоумении смотрела на телефон. Что это сейчас было, ей кто-нибудь в состоянии объяснить? Балашов по какой-то неизвестной причине напился с утра пораньше и потерялся в пространстве? Непохоже, голос обычный, речь вполне связная. Тогда что происходит? Совсем сбрендил мужик. Мало того, что приглашает на свидание ни с того ни с сего, так еще делает это исключительным и крайне оригинальным способом. У Елизаветы было ощущение, что она малость перегрелась на солнце, и ей этот чудной разговор пригрезился в легкой дреме. Ненормальная какая-то история, и к тому же очень глупая, настолько глупая, что думать не о чем. Лиза вздохнула и вновь приняла лежачее положение. Телефон она отключила. Нечего к честной девушке лезть со всякими глупостями и пустыми разговорами. Теперь все стало нехорошо. До разговора с Балашовым она и не замечала, что лежак жесткий и неудобный. Она никак не могла устроиться поудобнее. Вдобавок совсем рядом с ней раскапризничался маленький, но очень звонкоголосый карапуз. Благостное настроение растаяло, зато нервное беспокойство овладевало ею все больше. До странного, совершенно непонятного звонка она и не замечала неудобств, наслаждалась на полную катушку. Никита Александрович умудрился нарушить ее покой за две минуты. Он, видите ли, развлекается изощренным способом, а девушка страдает. Полное безобразие, взрослый человек, а ведет себя хуже сопливого мальчишки. «Как здоровье, Лиза?» – раздраженно пробормотала вслух Елизавета, передразнивая Балашова. Отличное здоровье, сон крепкий, аппетит отменный. Своих чокнутых вокруг предостаточно, еще не хватало столичных маньяков. Единственный способ избавиться от раздражения – искупаться, что девушка и сделала.
Наступил вечер, Лиза с Маргаритой возвращались из столовой после ужина. У них стало традицией совершать вечерний моцион по территории санатория. Обычно они гуляли часа полтора, потом Елизавета отправлялась в номер, а Маргарита мчалась на свидание с любимым. Лиза очень любила эти вечерние неспешные прогулки. Народ неторопливо фланировал по дорожкам, отдыхал от дневного зноя. Вокруг было так красиво: природа экзотическая, необыкновенная, люди доброжелательные, загорелые, можно поболтать от души с приятельницей. Она совершенно забыла про странный звонок спятившего на старости лет Балашова, слушала откровения Маргариты и очень ей сочувствовала. Жалко женщину. Путевка закончится, и влюбленным придется распрощаться, скорее всего, навсегда. Маргарита вернется к своему алкашу и будет жить воспоминаниями. Это только в кино и романах любовь проверяется расстоянием и разлукой. В жизни все бывает наоборот. Вернется Маргарита к своему алкоголику, конечно, вернется, куда ей деваться. Эдуард много говорит о любви, но на решительный шаг вряд ли готов. И что с ней будет? Она сейчас светится от счастья, но будущего у них с Эдуардом нет. Красивая любовь у Черного моря скоро превратится в глубокую московскую печаль. Неизвестно, что лучше – душевное спокойствие или две-три недели великой любви и потом несчастье на всю жизнь.
Увлеченная разговором с Маргаритой, Елизавета не сразу поняла, что мужской, довольно знакомый голос окликает ее по имени. Пока она соображала, что к чему и с какой стати Маргарита неожиданно замолчала на полуслове и настойчиво толкает ее локтем в бок, прошло несколько минут. Потом наступил полный ступор. Она увидела Балашова, который как ни в чем не бывало шел навстречу неторопливым шагом. Это было бы естественным, если бы он жил в соседнем корпусе, но она точно знала, что в этот момент он должен быть в Москве. И вдруг здравствуйте вам! Весь такой вальяжный, загорелый, в белом костюме, с огромным букетом цветов в руках. Букет явно столичного происхождения, помпезный, огромный, дорогущий, безвкусный, кричащий о толщине кошелька дарителя.
– Добрый вечер, милые девушки, прекрасная погода, не правда ли? Гуляете? А воздух-то какой, сливочное масло, а не воздух. – Балашов развел руки и демонстративно, глубоко и счастливо, несколько раз вздохнул.
У Маргариты хватило ума вежливо поздороваться с элегантным мужчиной среднего возраста, конечно, ей-то что, она же не в курсе. Зато Елизавета не смогла выдавить из себя ни единого словечка. Так и стояла, не в силах произнести ни бе, ни ме, ни кукареку, даже съехидничать не могла. И еще этот протянутый в ее сторону букет. Он гипнотизировал и не давал возможности вернуться на грешную землю. Нет у мужика вкуса, это точно. Это была единственная, не самая умная, но все-таки хоть какая-то мысль. Она не ощутила ни радости, ни удивления, вообще ничего, кроме небольшого беспокойства. Опять этот Балашов врывается в ее жизнь без всяких церемоний, как потерявший управление реактивный самолет. Она его просила совершать сумасшедшие поступки? Нет, это абсолютно точно, совесть ее чиста. Ей это в голову не могло прийти.
Маргарита неожиданно засуетилась и стала прощаться. Вот и верь после этого людям. Вместо того чтобы поддержать человека в трудную минуту, бросилась бежать к своему обожаемому Эдуарду. Елизавета так обиделась на товарку, что начала потихонечку приходить в себя. И чего она так расстраивается и переживает попусту? Бояться ей совершенно нечего. Вокруг полно народу, да и время совсем не позднее.
Она, конечно, оплошала немного сегодня днем, пообещав Балашову провести с ним вечер. Но откуда ей было знать, что у человека снесло крышу и он возьмет и заявится во всей красе на вечернюю приморскую набережную? В конце концов, чем она рискует? Ну, сходит с Никитой Александровичем в ресторан, так поступают все вокруг. Посидят, музыку послушают, поболтают, по бокалу вина выпьют. Ведь не украдет же он ее, честное слово, и уж точно не обидит.
– Ну что, Лиза-краса, поехали?
– Поехали. Далеко едем-то? Вы меня огорошили, Никита Александрович. Не ожидала.
Лиза не заметила, как они вышли за ворота санатория. Автомобиль Балашова был припаркован недалеко от центрального входа. Никита Александрович открыл дверь машины и произнес: «Прошу». Он вообще вел себя сегодня в несвойственной ему манере. Перешел на «вы», церемонии китайские разводит на каждом шагу. Изъясняется высоким стилем. Чудеса, да и только. Лиза, не сдерживая улыбки, села в машину.
– Да что вы, дорогая моя, ведь, кажется, мы обо всем договорились еще утром, не так ли? Вы, насколько помнится, пообещали подарить мне сегодняшний вечер, – ответил Балашов, садясь на
