Идеи в масках

поэзия (Пауза). Мама подходила говорила: «Мальчику пора спать, постелька ждет». Я долго связывал с вечером представление о материнском объятии, о лампадке, о песенке, о дреме… Вечер мне всегда казался ласковым. Но тут, в каменном мешке! Уф! Страшная вещь вечер в тюрьме. Отчего не зажигают лампы? Ведь уже поверка идет. (Мимо двери слышен топот многочисленных шагов, фортка на секунду открывается и вновь закрывается). Да… Тюрьма… Сейчас отовсюду поползет храп, нехороший воздух, потный, промозглый… Все будет дышать широко открытым ртом; масса тел на нарах… тела на койках, бедные. А надзиратели слипающимися глазами смотрят на желтый огонь лампочек… зевают… гулко прохаживаются… Буду спать и я. С головой в одеяло и забыться… (Завертывается с головой. Тихо. Доносятся тихие стуки издалека. Вдруг Груздев быстро вскакивает и устремляет ужаснувшиеся расширенные глаза в уголь, губы его перекашиваются, он весь дрожит, крик замирает на устах. В углу мрак сгущается, ворочается, формируется, оттуда медленно выдвигается существо с полулягушачьей головой, большая пасть, гребень рыжей щетины, выпученные глаза тускло светят, лапа с длинными жабьими пальцами опирается на стол, нижняя часть туловища остается во мгле). Галлюцинация. Что? Что? Безумие?

Чудовище (Тихо хихикая) Хе — хе — хе!.. Спокойствие, спокойствие, храбрец. Ну — ну, будь мужествен: я интересное существо.

Груздев. Что, что надо?

Чудовище. Развлечь тебя… Ведь ты скучаешь? Хе — хе — хе!.. Бедняга… Когда ты еще не родился, глупый ангел Левкос тихо пел… Он находил твою звезду счастливой, ибо тебе был дан большой талант. На роду написано счастье. Левкос — это очень глупый ангел, — предсказывал, что как раз в будущем году ты должен был создать картину, которая удивила бы мир… Она уже давно росла в твоем сердце. Помнишь? Природа поздравляет освобожденного Прометее… или что-то в этом роде… И фигура вечного зла в углу, которая, поняв свое безобразие, плачет, закрыв лицо свое руками… А года через два ты должен был встретить твою подругу, венец твоего счастья. О, что за женщина! Она принесла бы тебе чарующую красоту, ум, веселость, восторженную любовь и миллионы… Глупый Левкос находил, что даже твое слишком сильное воображение и неудачное сердце не принесут тебе несчастья… Она сможет, видите ли, успокоить это сердце, и его болезнь скажется только особой причудливой игрой светов на твоих картинах. Глупый ангел!.. Картины! Женщины! В будущем году! Ты умрешь очень скоро, не выйдя из этой ямы… Дрожи, дрожи, Левкос не принял во внимание твоей глупости. Ты сбился с золотой дорожки, тонкой как ниточка, — за это умри (С ядовитой иронией). Ты принял участие в борьбе за свободу. Ну утешайся, что пал ее жертвой.

Груздев. Кто ты?

Чудовище. Я? Все самое лучшее: разум расчет, предвидение. Я также раскаяние. Я ублюдок Мефестофеля и королевы пресмыкающихся… счастливая рептилия… умная рептилия… Хе — хе — хе!.. У меня под горлом мешок, в нем золотое счастье для разумников… Мой девиз: «всякий за себя!» Ты меня знаешь. Тебе много было написано на роду. Ты отступил от меня. Не угодно ли покаяться? Года через два!.. Смотри, что могло бы быть. Вот она, предназначенная подруга. Какие синие глаза, а лоб белый и чистый, лоб мудрый под золотым венцом тяжелых кос, подлинно лоб венецианки… Золотая роза… Слышишь аромат ее волос, чувствуешь ее голову на твоей груди… Слышишь шопот: «Мой гений, мой красавец, люблю безумно, бог мой», и теплые объятья, пышные Венерины объятья сжимают… Ты сидишь за мольбертом, а она оперлась на твое плечо… И робко, тихонько дает совет… Восхитительный совет. Сколько ее грации вложено в твои картины!.. Каждая картина — ваше дитя. Каждое ваше дитя — картина. Через два года… милый друг!.. Почувствуй, насколько это можно чувствовать: один желтый скелет во прахе и гниющем гробу… Мозг, сердце — немножко земли!

Груздев глухо рыдает.

Чудовище. Плачь, это полезно, — так ты скорей умрешь. Больше ничего тебе не осталось. Так будет рыдать сестра твоя над твоим трупом, который полиция покажет ей, прежде чем забросать глиной в шести сосновых досках.

(Тихо и нараспев, с прорывающейся иронией).

К жизни, к славе, к солнцу звало,
К счастью, к страсти, к торжеству,
Двери рая открывало,
Как земному божеству,
В голове рождало планы,
Чудо, образы в очах,
Воскресали Тицианы
И Ватто в твоих руках.
Устилало пред тобою
Солнце пурпуром твой путь:
«Дорожи своей судьбою,
Будь собой, собою будь!»

(Глухо и грозно).

Но поклонился ты иному богу!..
Вступил на чуждую тебе дорогу!..
Померкло золото вокруг, и мгла
На жизнь твою кошмаром налегла…
Земля зовет тебя!
Зовут ее гроба!
Земля и разверзла черный рот,
Постель гнилая ждет!
Мозг творческий — горсть праха, праха…
Смотри: в покрове бледном страха
Идет земли сестра,
Идет!..
Еще далеко до утра…
Пусть ждет Сестру земли, владычицу могил —
Кто солнцу изменил…
Двенадцать бьет!

(Тьма поглощает чудовище).

Груздев (Вдруг опомнившиеь, дико вскрикивает). Лампу, лампу! (Бросается к звонку и нервно звонит). Лампу!

Надзиратель. (Отворяя форточку). А, лампочку забыли вам эажечь… Сейчас.

(Замок гремит, дверь отворяется).

Груздев. Лампу… лампу… Свету!

Надзиратель. Сейчас лампочку зажжем.

(Становится на табурет и зажигает опускающуюся с потолка керосиновую лампу, отперев решетчатый фотрик ключом. Потом смотрит на Груздева). Ну, и бледный же вы какой, господин… или мерещится что? Не спится?

Груздев. Не спится… Галлюцинации у меня. С ума схожу, но никому нет дела. Что же я должен сделать, чтобы, наконец, обратили внимание?