— А книжечка эта, мои дорогие, — сказал Луначарский, — знаменитого французского писателя Виктора Гюго! Называется „Отверженные“. Он и о вас, между прочим, очень много слышал! И даже вот в этой книжке про вас написал.
— Про всех?
— Ну, пожалуй, не про всех, а про одного. Про парижского гамена Гавроша.
Он рассказал о далеком городе Париже, о смешном слоне, в брюхе которого можно прятаться от непогоды, о баррикадах, о бесстрашном мальчишке в материнской кофте».[7]
Таких разговоров Луначарского с детьми было множество. Сохранилось и много писем детей к Анатолию Васильевичу. Они благодарили его за книги, просили ответить на волнующие их вопросы, рассказывали о своих бедах и радостях.[8]
Глубокое понимание задач воспитания, прекрасное знание детей помогли Луначарскому возглавить работу по определению системы народного образования, учебного плана советской школы, в разработке программ, методов обучения, создания таких основополагающих документов, как «Положение о единой трудовой школе» и «Основные принципы единой трудовой школы».
Луначарский считал, что школа должна дать детям все лучшее и передовое в области науки, культуры, искусства, раскрыть перед ними основы марксизма, учение о человеке и природе, об историческом развитии человеческого общества, сформировать их гражданское самосознание.
Значительную роль в деле воспитания нового человека Луначарский отводил искусству, эстетическому воспитанию детей, основная цель которого формирование «человеческих эмоций» в коммунистическом духе. Анатолий Васильевич рассматривал эстетическое воспитание как один из путей общественного воспитания. Он писал: «Эстетическое воспитание даст умение жить здоровой и сильной творческой жизнью… Такое назначение эстетического воспитания делает его необходимой частью нашей новой трудовой школы, явится одним из путей общественного воспитания». «Начиная с детского возраста, — замечает Луначарский в статье „Какой человек нам нужен“, — кончая возрастом взрослых, люди движутся страстями, аффектами, и эти страсти, аффекты эмоциональной жизни должны быть определенно воспитываемы».[9]
В эстетическом воспитании детей и подростков значительная роль принадлежит литературе. Заслугой Луначарского является то, что он добился изучения литературы в школе как самостоятельного учебного предмета. До 1927 года литература рассматривалась в школе только в качестве иллюстративного материала в курсах обществоведения и истории. В спорах со своими противниками в области педагогики Луначарский утверждал необходимость глубокого и последовательного изучения литературы не только в социальном плане, но и в целях формирования нравственных сторон личности человека, его художественного вкуса, чувств, эмоций.
В результате острого обсуждения того, какое место должно занимать изучение литературы в школе, 26 марта 1926 года на совещании «Об историзме в применении к общественным дисциплинам во II ступени» была принята следующая резолюция: «Целью изучения литературы в школе-семилетке является: 1. Путем изучения литературного материала содействовать живому пониманию социальной действительности и ее исторического происхождения, а также марксистскому подходу к литературным произведениям. 2. Использовать эмоционально-воспитательную силу литературы путем соответствующего подбора материала для углубленного чтения. 3. На разборе литературных произведений укрепляется выразительность языка учащихся. Для достижения этих целей необходимо признать за изучением литературных произведений самостоятельность без разрыва, однако, органической связи с обществоведением. 4. Использование как современной литературы, так и литературы прошлого как чисто иллюстративного материала при прохождении обществоведения выделяется в круг забот последнего и не должно считаться органической частью изучения литературы в школе, предполагающей лишь всестороннее изучение крупнейших литературно-художественных произведений и развития литературы в связи с историей и общественностью».
Луначарский настаивал, чтобы в программы по литературе были включены произведения Пушкина, Лермонтова, Герцена, Некрасова, Чернышевского, Горького, которые не изучались в дореволюционной школе.
Анатолий Васильевич написал целый ряд статей, посвященных творчеству классиков русской и мировой литературы. В них он стремился показать, в чем заключается ценность писателя, что отличает эпоху, в которую он жил и творил, что нового внес каждый писатель в развитие культуры и литературы. В статьях дается особенно глубокий анализ тех произведений, которые рекомендовались для чтения и изучения в школе: «Горе от ума» Грибоедова, «Ревизор» Гоголя, «Что делать?» Чернышевского; подчеркивается ценность творчества классиков для наших дней. В статье «Литература и марксизм» Луначарский писал: «Нам важно знать, какое место занимал Пушкин в 20 — 30-х годах XIX в. Ну хорошо. А какое место занимает Пушкин в 20-30-х годах XX в.? Что вы думаете, ребенок в школе не задаст такого вопроса? Непременно задаст».
Наряду с произведениями классиков, по глубокому убеждению Луначарского, в социалистической школе должны рассматриваться и произведения лучших современных писателей. «Мы сделали бы огромную ошибку, если бы отмежевались от современной литературы», — писал он. Современная литература не только расширит кругозор учащихся, но и явится средством идейного, морального и эстетического воспитания, утверждал Луначарский.
Особую ценность приобретают статьи Луначарского, посвященные творчеству советских писателей, которые по его настоянию были включены в школьную программу по литературе. Луначарский писал, что Серафимович, которого он назвал «поэтом революции», создал классическое произведение о мощном мировом железном коммунистическом потоке. «Железный поток» — прекрасный воспитатель революционной молодежи.
Изучая книгу Фурманова «Чапаев», читатель обогатится и новыми знаниями о гражданской войне, и новыми чувствами революционного энтузиазма.
Маяковский ценен тем, что он сделал все, чтобы подготовить путь человека будущего.
Горький дает революционное отражение жизни, обнажает ее отрицательные стороны, создает эстетические идеалы революции, счастья человека, предвидит окончательную победу социализма.
Луначарский приветствовал появление книг И. Ильфа и Е. Петрова, постановку в Художественном театре пьес Вс. Иванова «Бронепоезд 14–69» и Ю. Олеши «Три толстяка».
Анатолий Васильевич пришел к выводу, что лучшие книги, созданные в 20-е годы, свидетельствовали о поисках писателями нового типа человека, стремлении показать его духовный мир. Эти книги отличались актуальностью тематики, показывали реальные события, вызывали интерес к новому быту, новой морали.
Луначарский отверг и методику литературного анализа, которая «сводит тот или иной роман, ту или иную драму на ее классовую подоплеку и ограничивается этим»[10]. Он советовал учителям широко применять драматизацию литературных произведений, метод выразительного чтения, которые помогут школьникам глубже проникнуть в художественную ткань произведения, понять идеи и замыслы писателя.
Анатолий Васильевич утверждал, что лучшие произведения литературы должны не только изучаться в школе, но и входить в круг внеклассного чтения детей и подростков. Для обеспечения читателей рекомендуемой литературой уже в первые годы Советской власти было национализировано издание произведений классиков. 14 февраля 1918 года Луначарский доводит до сведения граждан, что согласно декрету ВЦИК о государственном издательстве от 29 декабря 1917 года «Государственная комиссия по народному образованию постановила монополизировать на пять лет и издать сочинения 58 русских писателей». Несколько позже начала издаваться специальная серия книг «Русские и мировые классики» под редакцией А. В. Луначарского и Н. К. Пиксанова. В эту серию были включены не только произведения русских классиков, но и книги Байрона, Гете и других писателей разных стран. Книги были снабжены популярными предисловиями, значительная часть которых написана Луначарским, и примечаниями.
Произведения классиков для детей выпускало не только Государственное издательство. Начиная с 1919 года их издает и издательство З. И. Гржебина, в работе которого активное участие принимал Горький. В серию «Книги для юношества» были включены произведения В. Гюго, С. М. Степняка-Кравчинского, И С.
