сердце стальной иглой, и я, втиснувшись среди дерущихся, широко раскинула руки, вставая перед Дэном, поворачиваясь к своим Воинам лицом и, презрев всякую опасность со стороны стоящего позади Дэна, крикнула:
— Стоять! Это приказ! Он под моей защитой.
Едва мой голос прекратил отдаваться эхом в ночной тишине этого отдалённого пустыря, как сзади послышался звук от падения тела Дэна, и Флорин дёрнул меня на себя, зажимая в стальных объятиях.
Глава 2 Пытка
— И что это было? — процедил Флорин, выпуская меня из объятий, едва удостоверился, что Дэн на данный момент не представляет ни для кого опасности, находясь без сознания от полученных ран и усталости от невообразимо опасной схватки.
— Ничего, — я отошла от него на пару шагов, цепко наблюдая взглядом за тем, чтобы никому из моих Воинов не взбрело в голову нарушить приказ и всё же убить Дэна, который сейчас был абсолютно беспомощен.
— Почему ты не дала нам прикончить его? — всё так же холодно поинтересовался Флорин, вытаскивая из кармана пачку сигарет и с наслаждением прикуривая и делая глубокую затяжку.
Я лихорадочно пыталась придумать хоть какое-то объяснение своему импульсу. А если учитывать, что мы здесь все и собрались с целью убить именно Дэна, такое объяснение, каким бы оно ни было, прозвучало бы просто глупо.
Я пожала плечами, забирая у Флорина сигарету и делая глубокую затяжку, потом зажала её в зубах и принялась завязывать шнурок на сапоге, присев на корточки.
— Он — сильнейший Охотник и он сын Лоана Стана, не забывай об этом. Вполне возможно, нам удастся выпытать у него хоть какую-то информацию о том, где находится их замок.
— Ты что, собралась везти его в Бран? — воскликнул Флорин, сплёвывая на землю и в ужасе вытаращив на меня глаза.
— Именно так, Флор, — как можно невозмутимее ответила я, уже понимая, что ничего хорошего за это от отца я не дождусь, — Именно в Бран мы и направимся, — и добавила громче, обращаясь к Матею и Анджеу, которые как раз закончили связывать Дэна, — Ребят заканчиваем быстрее.
Мы отходили минут через пять, унося с собою тела мёртвого Габриэля и находящегося без сознания Дэна и оставляя за собой высокий костёр, где догорали двое безымянных для нас Охотников, которые сегодня опрометчиво пошли с Дэном на последний в их жизни бой.
— Подойди ко мне, Александра, — старческий голос Стефана раздался под сводами замка Бран и я, повинуясь, шагнула вперёд. — Это правда, что Даниэль Стан был доставлен живым в мой замок и именно ты отдала такой приказ?
Он вцепился в меня взглядом серых глаз, испытующе глядя прямо в душу, и я едва заметно кивнула, соглашаясь с его словами.
— Дочь моя, а когда ты слышала из моих уст такой приказ? Я говорил тебе о том, что хочу видеть Даниэля живым, мало того, в Бране? В замке, где протекала жизнь не одного поколения вампиров и о местонахождении которого не знает ни один Охотник?
Я отрицательно покачала головой и отец, заложив руки за спину, принялся ходить по кабинету из угла в угол.
— Позволь узнать, Александра, с какой целью ты нарушила приказ и воспользовалась своим правом старшей, чтобы отдать свой приказ, который шёл вразрез с моим?
Я откашлялась и как можно убедительнее произнесла:
— Он сын Лоана Стана, — на это замечание отец только нетерпеливо кивнул, и я как можно осторожнее стала подбирать слова, потому что один приказ отца мог закончить жизнь Дэна в одночасье. — И я хочу пытать его.
Последнюю фразу я произнесла как можно холоднее и увереннее, чтобы отец дал мне возможность пока оставить Дэну жизнь. А что с ним делать дальше, предстояло решить после разговора.
Отец снова стал ходить по кабинету, меряя шагами время, которое так медленно текло сейчас, в этот самый момент, когда мне почему-то отчаянно хотелось, чтобы Дэн остался жить. Наконец, отец остановился и пристально посмотрел мне в глаза, как будто силясь прочитать в них что-то, что было доступно только ему.
— Хорошо, Александра, ты можешь ступать. Я прикажу подготовить пыточную, и ты можешь приступать через час.
От этой новости внутри меня всё возликовало, и я, пытаясь сдержать радость, направилась к высоким дверям, ведущим из кабинета отца.
Я стояла напротив привязанного к массивному железному стулу Дэна, не зная, с чего начать свой допрос. Он хмуро смотрел на меня исподлобья, пронизывая взглядом ярко-голубых глаз, и не говорил ни слова, впрочем, как и не делал ни одной попытки вырваться. Я подошла ближе и он, всё так же молча, продолжил наблюдать за мной. Чуть хитроватый прищур глаз — и полное отсутствие страха. Молчание между нами затягивалось, и я впервые почувствовала себя не в своей тарелке. Наконец, я подтащила поближе несколько вёдер с водой, которые служили для того, чтобы привести жертву в чувство, когда он лишался сознания от боли и истязаний. Затем положила кочергу в камин, горящий слева и, подойдя к Дэну, схватилась за полы его рубашки и рванула их в стороны, открывая его мускулистое, поджарое тело.
— Почему ты не дала им прикончить меня? — раздался его низкий голос, и я взяла небольшую табуретку и присела перед ним, глядя прямо ему в глаза.
— Мне нужна информация, которую я могу получить только от тебя, — я поймала его усмешку и в глазах его вспыхнули искры бессильной злости, — И у тебя в данный момент есть выбор — или дать мне эту информацию по доброй воле и сейчас, или под пыткой и чуть позже.
Дэн запрокинул голову и его смех рассыпался под сводами пыточной. Он немного поморщился, когда избитая губа растянулась в усмешке, а потом взглянул на меня с чистейшей ненавистью.
— Даже не думай о том, что ты хоть что-то от меня узнаешь, вампирская сука. Ты можешь делать со мной всё, что тебе будет угодно, я не скажу ни слова, поняла?
Эта гневная тирада вызвала у меня в ответ не меньшую ярость. Я подлетела к Дэну и, что было сил, ударила его по лицу наотмашь. Голова его мотнулась в сторону, а сам он удержался на месте только благодаря тому, что его стул был крепко прикручен к полу.
— Это тебе за суку, — зло прошипела я, с удовольствием глядя, как изо рта Охотника вылетает струйка алой крови. — А насчёт «не скажу ни слова» это мы посмотрим.
Я почти что подлетела к камину и вынула из него раскалённую кочергу, а потом медленно двинулась к Дэну. Его выдало только напряжение мышц, в остальном он вёл себя абсолютно непринуждённо, будто его принимали здесь как дорогого гостя. Слабая ухмылка на избитом лице, полный ненависти взгляд, брошенный в мою сторону, и отсутствие какого бы то ни было страха. Я не понимала, какие чувства вызывает такая его реакция — то ли злость на то, с каким бесстрашием он принимал предстоящие пытки, то ли восхищение этим самым бесстрашием. Я подняла кочергу вверх, и не торопясь, приложила её прямо к животу Дэна. Он дёрнулся назад, стараясь отстраниться как можно дальше, и сжал челюсти, пока я с силой вжимала раскалённый металл в его плоть. И тут, совершенно неожиданно, губы его растянулись в болезненной усмешке, и он прошипел сквозь сжатые зубы:
— Сссука!
Я так же холодно улыбнулась в ответ, усиливая нажим металла и встречаясь с его глазами взглядом. Он был потрясающе красив: мужественное лицо, нос с небольшой горбинкой, мягкие изгибы губ и выступающие скулы. А так же красивой формы ярко-голубые глаза, которые сейчас смотрели на меня с таким холодом и ненавистью, что будь эти чувства материальны, они бы убили меня на месте, обрушившись сверху, как ураган.
Я убрала кочергу, снова бросая её в камин, и подошла к многочисленным инструментам для пыток,
