Запрещаю себе любить тебя

— Ну, ты же знаешь, что я всегда поддержу любое твоё решение, — пожала плечами Дина, — Так что можешь рассчитывать на любую мою помощь.

Злата слабо улыбнулась, давая себе слово как можно раньше найти собственное жильё и не стеснять подругу. Она могла, конечно, пожить пока в той квартире, что подарили ей родители, но туда часто приезжала мама, чтобы ухаживать за цветами. Хотя, зачем цветы в квартире, в которой никто не живёт, было до сих пор не ясно. А пойти к родителям Злата не могла, — слишком многое бы пришлось рассказывать отцу с матерью, чего делать совершенно не хотелось.

— Я в OBI* хочу за семенами съездить, поедешь со мной? — Дина поднялась с кровати, забирая с собой кожуру от половинки грейпфрута.

— Уже? Но сейчас только начало декабря, — удивилась Злата.

Впрочем, чему она, собственно говоря, удивлялась? Дина всегда была заядлым цветоводом- любителем, для которой посадочная пора начиналась ещё зимой, а заканчивалась…тоже зимой.

— Ну, потом мне не совсем удобно будет. Малыш и всё такое, — подмигнула Дина подруге, — Давай в душ и собирайся.

«Вот командирша!» — подумала Злата, удобнее располагаясь на подушках. Ехать никуда не хотелось, потому что ещё не позволяло физическое состояние, да и вообще плен этой комнаты казался спасительным. Но стоило только двери в комнату захлопнуться за Диной, как в мыслях снова замелькала вчерашняя сцена.

«Я тебя ненавижу!» — эти слова всплыли в памяти, срывая с губ мучительный стон. Ведь соврала, хотела сделать больно…

Понимая, что так нельзя, что она сама себя загонит в угол, размышляя о случившемся, Злата осторожно спустила ноги с кровати и решила, что развеяться ей и вправду просто необходимо…

А ты обворуешь себя сам,
Позволив другим разрушить, что есть,
Доверив судьбу не реальности — снам,
Которых так много, что их не счесть.

И только ты в силах обоим помочь,
И только ты в силах нас защитить,
И только ты в силах прогнать эту ночь.
Одна я бессильна. Люблю. Прости.

Жуткое подозрение, что Влад перенёсся на десять лет назад, укреплялось в мужчине с каждым днём. Ему казалось, что он каждую секунду может снова остаться без Стаси, не потому что он подозревал её в чём-то, а потому, что девушка сама своим поведением и действиями преподносила ему это ощущение, как на блюде. Сначала он услышал обрывок её разговора, в котором она договаривалась встретиться с кем-то, потом — увидел, как её подвозит к дому какой-то мужчина на дорогой машине. А Влад не мог понять сам себя. То ли он злился на происходящее, то ли чувствовал облегчение, то ли ему хотелось расставить все точки над «и» со Стасей. То ли она его раздражала…А быть может, он всегда хотел увидеть, прочувствовать в ней ту самую Станиславу, которая жила в его воспоминаниях? Порой мужчина ловил себя на мысли о том, что он жутко раздражён какой-то мелочью, которую раньше просто не замечал. Он злился на то, что Стася по несколько часов проводит во всякого рода салонах и прочих подобных местах, а следом его охватывало облегчение, как раз от того, что она пропадает там, потому что он ловил себя на мысли, что не желает её видеть.

И вот вчера она завела разговор о том, что им бы не помешало узаконить свои отношения. Чувство оторопи, которое охватило Влада от этого предложения, трудно было описать словами. Оно очень быстро сменилось гневом на Стасю, за то, что она предлагает ему такое, ведь он был женат на Злате. А ещё ему до боли в сжавшихся челюстях захотелось защищать своё.

Да, именно это чувство, что у него пытаются отобрать «его личное» стало тем, что так по-хозяйски поселилось по соседству со страхом вернуться в прошлое. Мало того, он понимал, что обокрал себя сам. Ведь именно он украл у себя семью, поняв всю важность которой смог только тогда, когда потерял. Он не видел Злату три недели, безуспешно пытаясь разыскать её. Хотя, ради справедливости нужно сказать, что первая неделя без жены прошла под лозунгом «Уходишь? Уходи!», и этим лозунгом Влад упивался, прикрывал им истинные чувства, и им же и жил. Совершенно не желая впускать в себя какие-либо эмоции, связанные с уходом Златы. Он занимался самообманом, потому что эти эмоции и нельзя было впустить — они были в нём априори, поселившись в тот самый момент, когда он наблюдал в окно за тем, как от него уходит жена. А ещё он совершенно отчётливо понял, что совершенно ничего не знал о своей жене. Ни того, с кем она дружит, ни того, чем интересуется. Были только начальные знания, с которыми он и вошёл в этот союз, именуемый браком, а дальше всё. Причём он помнил, что Злата рассказывала ему что-то. О какой-то Диане и Ярославе…Или о ком-то подобном. А он слушал…но не слышал…

— Эй, Влад, не спать!

Влад вздрогнул, выходя из задумчивости и отбрасывая в сторону карандаш. И не сразу понял, кто его зовёт.

— Стёп, прости, я задумался, — ответил он, наконец, переводя взгляд на друга, — что-то случилось?

— Да я по твоему вопросу, — равнодушно проговорил Степан, доставая неизменную сигару и с наслаждением вдыхая её аромат, — Ты просил пробить номера той тачки. Её хозяин какой-то Бирюков Александр Борисыч, если тебе это о чём-то говорит.

Степан сделал паузу, наблюдая за тем, как брови Влада хмурятся, словно он пытается что-то припомнить, а потом, отчаянно ругая себя за то, что нарушает данное самому себе слово, быстро выпалил, чтобы не передумать:

— А ты в курсе, что Стася замужем?

Глава 12

Острое чувство растерянности стало теперь постоянным спутником Влада. И оно было не связано с тем, что он не знал, что ему делать. Он был растерян в своих чувствах, а не действиях, пытаясь собрать их по кусочкам, выстроить в хоть каком-то подобии разумного уклада. Мужчина понимал, что никогда, ни разу за всю свою жизнь, он не испытывал ничего подобного. Даже тогда, когда Стася уехала, ничего ему не сказав, он не был в таком дисбалансе. Тогда всё было просто: он знал, что именно ощущает и знал, к кому и что чувствует. Но сейчас, когда всё смешалось в такой калейдоскоп, Влад даже и не старался разобраться в нём, хотя ему и было дискомфортно. Просто потому что не знал, что ему делать и с чего начинать.

Узнав о том, что Станислава замужем, он понял, что первым чувством, которое он испытал, было облегчение. Это был повод к тому, чтобы расстаться с ней, потому что тот миф, который он сам себе придумал и в который так быстро поверил, таял с каждым днём. Владу снились сны, но в них никогда не бывало этой Стаси. Был какой-то размытый образ, в котором он угадывал то ли ту Стасю, десятилетней давности, то ли Злату. Но это была не та Стася, которая была рядом с ним.

Сидя вчера рядом с ней на диване, когда они оба усиленно изображали из себя счастливую пару и смотрели кино в непринуждённо обстановке, Влад вдруг понял, что эта женщина ему чужая. Что связывало их со Стасей? Что, кроме классного секса и тяги к телам друг друга? Она была чужая, не из его мира. Не то,