перевернулось.
Новый глоток из бутылки, и Дима краем глаза заметил, как она закусила губу. Очевидно, воспоминания захватили её всю, а он не торопил её с повествованием. Если захочет — расскажет.
— Когда мне было пятнадцать, мама вышла замуж снова. Новый папа, — она хмыкнула на слове «папа», — был очень нежным и заботливым. Иногда, даже чересчур.
По её телу прошла судорога, а Дима понял, что услышит дальше.
— Он так увлёкся своей страстью к дочке, что казалось, совершенно забыл о маме. Каждый раз, когда мама уходила на сутки на работу, он приходил ко мне.
Она снова сделала большой глоток из бутылки, и повернула заплаканное лицо к нему.
— А мне так не хотелось рушить мамино счастье, понимаешь? — эти слова вырвались из груди судорожным всхлипом. А Дима сидел рядом с ней и не мог ничего сделать. Он просто не имел права хоть как-то её успокоить, потому что сам был таким же чудовищем, как и её отчим.
— Я терпела это три года, пока мне не исполнилось восемнадцать и я не смогла уехать из Луги в Питер. Мама ведь была почти при смерти, когда умер папа. Я не думала, что она сможет когда-то оправиться от произошедшего. А с ним она была счастлива снова, и я не имела права отнимать у неё это счастье. Тогда весь мой мир перевернулся, а моё тело стало только способом хоть как-то устроиться в этом мире.
Она надолго замолчала, уткнувшись взглядом в стену напротив, а Дима не мешал ей. Он не мог ничего поделать, кроме того, чтобы сидеть и слушать, то, что она ему расскажет дальше.
— Ты знаешь, моё тело стало лучшим инструментом для достижения цели. Я всегда нравилась мужчинам, а, по моим наблюдениям, их абсолютно устраивала роль бездушной куклы, которая не лезет в их дела.
Новый глоток и маска холодности, которая сменилась циничной усмешкой.
— Вот так я и стала такой Аней, которую ты знаешь.
Дима улыбнулся. Он вообще не знал никакую Аню до этого, ему она просто была неинтересна, — уж слишком много таких особ он повидал на своём веку, а вот эта беззащитная девочка, сидящая в уголке и растирающая по милому личику слёзы — и была настоящей Аней.
— Так что там с Ратмиром? — глухо спросил он, возвращаясь к теме, которая волновала его всё же, как никакая иная.
— Я думала, с ним всё будет по-другому, — отмахнулась она, — Он был нежным, заботливым, добрым. Пока не начал проявлять признаки агрессии. Стоило мне только пойти куда-то одной, или не позвонить ему, как он приезжал и увозил меня к себе, а потом говорил, что я его и принадлежу только ему. Потом грубо овладевал мной, как будто старался показать, что слова он готов подкрепить действиями, а потом снова становился добрым и нежным.
Она снова замолчала, уткнувшись лбом в колени, и Дима уже было решил, что она уснула.
— А потом он узнал о ребёнке, и сказал, что ребёнок ему точно не нужен, потому что у него уже есть невеста, просто пока они решили не жениться. И он заставил меня сделать аборт.
Аня подняла голову и посмотрела на Диму.
— Это же ребёнок! Понимаешь, ребёноооок! — последнее слово вырвалось из груди мучительным протяжным стоном, и она разрыдалась, — Я умоляла оставить меня, я обещала ему, что мы исчезнем из его жизни…Он не захотел, он запретил…
Она снова уронила голову на колени, а Дима сидел и не знал, что ему делать. Злость, которая поселилась в его душе, когда к нему ворвался Ратмир, теперь переросла в жуткую ярость.
Дима злился до такой степени редко, но метко. Сейчас одно наложилось на другое, нагромождая в его душе все те чувства, с которыми обычному человеку справиться очень трудно. Но ярость в душе Димы была какой-то ледяной, она была той яростью, которая делала мысли абсолютно трезвыми.
Аня, похоже, заснула. Бутылка выпала из её руки и покатилась по полу, разливая на ковёр остатки содержимого.
— Так, давай-ка маленькая, пойдём спать, — он поднялся с пола и подхватил девушку на руки. Донёс до спальни и уложил на кровать. Постоял некоторое время рядом, глядя на её измученное и заплаканное лицо, а потом вышел из спальни, притворив за собой дверь.
Сегодня он увидел совершенно другую Аню, ту, которой она и была на самом деле. Нежную и добрую девушку, на долю которой выпало много тяжёлых испытаний.
Он дошёл до тумбочки в прихожей, взял с неё пачку сигарет и прикурил, делая большую тягу. И услышал то, чего ждал всё это время — долгий, протяжный звонок в дверь.
Глава 5
— Она здесь? — вошедший в прихожую мужчина огляделся, как будто бы считал, что Аня (а спрашивать он мог только о ней), прячется где-нибудь за висящим пальто.
Дима запер дверь, убедившись, что в коридоре больше никого нет, и повернулся к Владу.
— Здесь. И говори потише, она спит.
Влад выдохнул и потёр лицо рукой.
— Дим, ну на хрена ты в это влез, а?
Дима облокотился плечом о стену и глубоко затянулся, уничтожая сигарету почти до конца одной тягой.
— Влад, а какие проблемы?
Мужчина, стоящий напротив него усмехнулся.
— Пока никаких. Но Ратмир пока просто надеется на то, что я привезу ему Аню.
— Опа! — Дима затушил сигарету в стоящей на низенькой тумбочке пепельнице, — А ты-то каким тут боком? — искренне удивился он.
Влад хмуро посмотрел на Диму и кивнул в сторону кухни.
— Может, хоть кофе угостишь? Ночь херовая, думал, хоть днём отосплюсь, так нет же.
Дима мысленно поблагодарил Аню, которая успела прибраться в кухне и кивнул.
— Конечно, прости, сразу не подумал. Но у меня только поганый растворимый.
Влад рассмеялся, разуваясь и проходя за Димой в кухню.
— Для гостей держишь?
Он занял своё место за столом и устало подпёр рукой щёку. Было очевидно, что его что-то волнует, Дима не видел, чтобы Влад когда-то настолько сильно переживал. Казалось, что для Владислава нет нерешаемых задач, как нет и проблем, которые нельзя было бы урегулировать.
— Так что там случилось? — Дима поставил перед Владом чашку кофе и присел напротив.
Владислав не торопился, то ли подбирая слова, то ли раздумывая, с чего начать разговор.
— Влад, начинай, все свои, — Дима откинулся на спинку стула и принялся вертеть в руках пачку сигарет, которую прихватил из прихожей.
— В общем, Ратмир — племянник одного очень влиятельного человека в городе. Парень беспринципный, борзый, считает, что он хозяин жизни, хотя сам из себя ничего не представляет. Он привык получать то, что он хочет, а сейчас он хочет Аню. Я не видел её, не знаю, что она там из себя представляет, знаю, что он хочет получить её и всё. Остальное его не волнует.
Дима хмыкнул, откладывая пачку в сторону, пока Влад пристально изучал его. А Дима и сам не мог понять, что именно чувствует. Он всегда был реалистом, и старался смотреть на мир без розовых очков. Так что никакой логики в своём поступке сейчас он не видел. Да, девушка нуждалась в помощи, хоть и не просила её. Да, она была глубоко несчастной, но она делала всё, что делала, только повинуясь своим желаниям. Или нежеланиям, — в любом случае, это был только её выбор. С другой стороны, ему было искренне жаль её, и он хотел помочь ей, а ещё в его сердце был крохотный росток нежности, который он усиленно пытался не замечать. Будь это его женщина, или хотя бы девушка, к которой он испытывал бы симпатию, он бы разорвал в клочья любого, кто посмел бы посягнуть на его собственность. Но он абсолютно её не знал, и всё же, «отдавать» Ратмиру не собирался. Вообще, он только сейчас задумался, что он не
